— Много ты понимаешь?! — самонадеянно отмахнулся Стас.

— Затея заранее проигрышная, Биреев, очнись! Эта психованная не то что не даст ни одному из вас, она ещё и может открутить вам то самое ценное, чем вы с Ванькой так сильно дорожите! — в последний раз пытаюсь сделать доброе дело и уберечь друга от неминуемого провала и, возможно, позора.

— Да ладно, Потапыч, скажешь тоже, а сам-то ты что же не дорожишь этим самым ценным? По-моему, ты драматизируешь! А может, просто завидуешь!? Смотри, идея моя, могу переиграть и заменить Ваньку на тебя: так даже интереснее будет, а ты потом мне свой байк презентуешь!

— Совсем плохо с головой, да? С чего бы мне спорить с тобой на НЕЁ?

— С того! Ты же после расставания со своей зазнобой ходишь злой и одинокий, кидаешься на друзей, как питбуль! Ладно, так и быть, я покажу тебе как другу, в чём тут секрет, чтобы разжечь интерес, так сказать!

Стас достаёт телефон из заднего кармана, роется внутри, торопливо скользя по сенсорному экрану, затем протягивает мне блютуз-гарнитуру, которую я нехотя вставляю в правое ухо, и включает видео.

Четырехминутный ролик, по сути, является записью с какого-то выступления, судя по обстановке вокруг, — это концертный зал, довольно приличный и вмещающий несколько сотен, а то и тысячу зрителей.

Ведущий коротко объявляет выступающий коллектив, после чего на сцене появляется шестеро: три девушки и три парня — играет музыка и… застывшие на несколько мгновений фигуры загадочных танцовщиц, вышедших с опущенными головами, оживают. Они синхронно отбрасывают с лица волосы, и в тот же миг я узнаю в средней девушке Совушкину, хотя легче поверить, что это не она — возможно, сестра-близнец или клон, но точно не Совушкина!

Девушка на сцене одета в однотонное светло-голубое платье длиною почти до пят, но с открытой спиной, обнаженными руками и разрезом на бедре почти до самой… в общем мало что скрывающий разрез. Музыка неожиданно преображает её, превращая в легкую, гибкую и пластичную. Богиню танца — иных мыслей у меня не нашлось, я никогда не интересовался ничем подобным, но Совушкина затмила двух других девиц, затмила мое сознание. Стоило ожить парням на сцене, и я вдруг почувствовал раздражение: она словно трепетала от каждого прикосновения своего партнера, отзывалась на него, с легкостью подавалась к нему навстречу, взмывала вверх, обнимала, скользила вдоль его торса к ступням, обвивала его ногами и, мать вашу, выгибалась, касаясь волосами пола.

Посмотреть нечто подобное и остаться равнодушным, было практически невозможно. Я завелся, конкретно так, даже в джинсах тесно стало. С трудом оторвал глаза от ролика, когда видео закончилось, и попытался отыскать взглядом фигуру этой удивительно соблазнительной девушки, но вместо смелой и раскованной красавицы снова увидел взбалмошную девчонку: красивые темно-каштановые волосы опять скручены в две дурацкие фигушки, каждая из которых небрежно закреплена обычным простым карандашом. На плечах джинсовая рубашка, предположительно мужская, размера на два-три больше, чем нужно, один рукав закатан до локтя и сплошь украшен дебильными деревянными и плетеными браслетами, брюки – полнейшее убожество — непомерно широкие джинсы, с потертостями и дырками на коленях, а грубо обрезанные штанины создавали впечатление, что их драла собака. Еще были весьма жалкого вида кеды кислотного цвета. Видимо, последним завершающим этот образ штрихом стали объемные пластмассовые кольца-серьги того же кислотного цвета: в правом ухе их было аж три, одно чуть меньше другого, зато в левом украшений не было вовсе. Лак на ногтях Совушкиной тоже был радиоактивного цвета, глаза подведены черными стрелками и, к счастью, всё - никакой помады и лишней штукатурки она не любила, что я, пожалуй, мог посчитать единственным плюсом во всём этом образе безумной барахольщицы.