«Мне сейчас нельзя, понимаешь? Есть проблемы, и врач говорила…»

Похуй, что там у нее за проблемы. Похуй. Это не мои заботы. Блядь, у кого спросить, что это значит?

Ладно… Реально пофиг.

Варя в курсах? Или Сонька? Сонька… Может, зря я ее тогда отрезал? Может, стоило сохранить какое-то пассивное участие? Может, вышло бы как-то по-другому?

Знал бы, что Дикарка не замужем. Знал бы, чем все это время занималась. Знал бы о ее проблемах. Знал бы все!

Сука, на хрена?! Суть ведь не в том, пошла она за этого рыжего пидора или нет. Суть в том, что со мной не пошла!

Не туда, блядь… Не туда! Не думать… Не думать!

Музыку громче. Скорость больше. Концентрация.

Все в прошлом. Сейчас у нас просто секс. Меня же не волнует, что там по здоровью у той же, мать ее, Протасовой. Блядь, да я даже не хочу знать, когда у нее месячные! Это, пиздец, какое, лишнее.

«Если ты со мной, то больше ни с кем…»

Честно, было неожиданно. Не проблема, в принципе. Главное, чтобы она с другими не шоркалась. И дело не в каких-то там чувствах. Конечно, нет. Просто… Просто нет.

Сердце вновь набирает. С гулом раскидывает кровь по телу. Вены натягивает. Странным тремором дробит тело. Может, с алко все же перебрал? Что не так с этим тупым куском мяса?

«С какого это хера ты против, чтобы я крутил Богданову? Вы же не вместе…», – голос Фили за один заход сливается с Тохиным.

Ни для одного, ни для второго ответа я так и не нашел.

Просто против. Так, что, блядь, не бывает?!

Бросаю тачку на подъездной дорожке. Отца все равно нет, никто другой не приедет. Забегаю в дом и ничуть не удивляюсь, застав в гостиной маму. А вот она меня – да.

– Ты чего это среди ночи? – сходу подскакивает c кресла, где до моего появления читала книгу, и идет на кухню. Я, не задумываясь, следом. – Говорил же, что утром приедешь…

– Устал отдыхать, – выдаю с ухмылкой.

Мама никогда не спрашивает, голоден ли я. Сразу греет и кормит. В любое время дня и ночи.

– И почему ты голый? – выбирая режим микроволновки, продолжает допрос. – С моря вынырнул и примчал?

– Где голый? В штанах же, – ржу я. – В море без них не вхожу.

– Ну-ну, – смеется мама. – Садись, давай!

– Сажусь.

Пока седлаю стул, микроволновка пищит, изрекая об окончании режима подогрева. Мама ставит передо мной тарелку и... замирает. Блядь, принюхивается.

– Ты пил, что ли? И в таком состоянии за руль? Артем?

– Извини, – выдаю еще одну из тех улыбок, которые на нее действуют безотказно. – Я был осторожен, клянусь. Выпил всего одну бутылку пива, – вру, конечно. Иногда приходится. Не хочу, чтобы она переживала. – Даже хмелем не рубало. Это ты, мам, просто на запахи чересчур чувствительная.

– Да-да, – качает головой. – Ладно, ешь, и спать. Завтра пораньше выедем, авось проскочим до пробок.

Набивая рот, киваю. Едва прожевываю, уточняю:

– Во сколько примерно?

– Ну, давай, в семь. Доктор приходит к восьми. У меня запись на девять. Но я лучше там посижу, чем в пробке торчать. Знаешь же, они меня нервируют.

– Знаю.

– Ну, все тогда…

– А папа когда возвращается?

– В конце недели, не раньше, – выдавая эту информацию, не таит тоску.

– Понял.

– Спокойной ночи, сынуля.

– Спокойной ночи, мам.

В одиночестве доедаю очень быстро. Еще только дверь родительской спальни хлопает, я уже на лестнице. Мелкие кобры спят, стараюсь не шуметь. Попутно держу голову пустой. Только вот в душе весь организм разбирает какая-то запредельная ломота. Вроде спустил недавно, а глаза закрываю, и встает перед глазами все, что делал с Дикаркой. Да, встает не только перед глазами – член тоже моментально подрывается. Охота подрочить. Подрочить на воспоминания о ней.