Он все же сел напротив. Сел, тут же обхватив ее колени широко расставленными своими. Оперся кулаками в подлокотники ее кресла, отрезая ей все возможные пути к бегству.

– А тебе с ним было хорошо?!

Эльмира была почти уверена, что услышит нечто подобное. Это происходило не с ним с первым, это было не ново и почти предсказуемо. Сейчас пойдут вопросы о сексуальных возможностях ее партнера, параметрах и прочем. Слезы по погибшей теперь отошли на второй план. Это теперь скрыто от посторонних глаз в тайниках души, чтобы наедине с самим собой извлечь и посмаковать свое горе. Теперь на повестке дня стояла другая проблема. Проблема ее неверности.

– Очень.

Она не могла отказать себе в приятности уколоть его побольнее. В конце концов, она достаточно терпеливо выслушивала хвалебные оды в адрес неведомой ей Аленки, пусть теперь послушает он.

– Ты не можешь себе представить, – начала она, зорко отслеживая его реакцию, – насколько мне было хорошо с ним. Он необыкновенный. Он сильный. Он… никогда и ни о чем меня не спрашивал, не упрекал. Это было как сон…

Она проглядела. Она все же проглядела его руку, змеей взметнувшуюся к ее шее и вновь с силой перехватившую ей дыхание.

– Я всегда знал, что ты сука. – Данила произнес это почти спокойно, почти без эмоций. Только глаза потемнели пуще прежнего, а в остальном все в норме. – Дешевая, грязная сука, невзирая на твое аристократическое происхождение.

– Отпусти, – просипела Эмма, впиваясь ногтями ему в запястье. – Не веди себя как идиот! Сначала спрашиваешь, потом оскорбляешь… Где логика, дорогой?

Данила убрал руку с ее шеи, по ее небезосновательным подозрениям, с большим трудом убрал. Куда как приятнее чувствовать пульсацию ее сонной артерии под пальцами и осознавать, что все теперь в твоей власти. Даже эта непонятная, коварная и гадкая женщина.

Они несколько минут пристально разглядывали друг друга. Не говоря ни слова и никак не выдавая своих чувств. Просто молча сверлили друг друга взглядами и ждали, кто же из них двоих окажется менее терпеливым.

Первым не выдержал испытания Данила.

– Ну и… – Он не изменил позы, продолжая все так же сидеть, стискивая ее колени своими ногами. Единственное, что он себе позволил, так это облокотиться о спинку кресла. – И что же дальше?

– А все. Что еще? Он не пришел. Оказывается, он погиб. Поэтому у меня, так же как и у тебя, имеются вполне объективные причины для того, чтобы впасть в эмоциональное неистовство.

– Ага, теперь это так называется. Понятно…

Что-то в его глазах снова дрогнуло и заметалось. Но на сей раз как-то потерянно и отрешенно. Пусть это продолжалось всего лишь мгновение, но Эмма уловила в нем перемену. Да, да, было очевидно, что атмосфера утратила былой накал и несколько потеплела.

– И ты пребываешь сейчас в этом самом эмоциональном неистовстве? Так? – Голос, несомненно, тоже утратил металлический отзвук. Даже появились его прежние оттенки.

– Приблизительно. – Эмма решила быть поосторожнее. Шея настолько саднила, что в очередной раз позволить Даниле вцепиться в нее было бы непростительной глупостью.

– Так, так, так… Значит, он вот уже две недели как мертв?

– Приблизительно.

– И столько же времени ты находишься в горестном неведении?

– Да, то есть нет. Он исчез месяц назад. Сразу после того, как мы договорились об отъезде.

Господи! Что она несет?! И кому решила поплакаться в жилетку?! Даже ей самой ее слова кажутся сейчас наивным бредом, какой же реакции ждать от него?!

Но, на удивление, Данила отреагировал в абсолютно не свойственной ему манере, что не позволяло судить о степени его успокоенности. Он почти дружеским жестом шлепнул Эльмиру по голой коленке, следом потрепал ее по щеке и, словно только что не проклинал ее и не желал ей смерти, пробормотал: