Исайчев поспешил утешить жену :

– Я не сказал совсем не приезжай. Я сказал: пока не приезжай. Позову, когда будет нужно.

– Правда?! – оживилась Ольга. – Тогда привет, целую! Ой! Забыла рассказать. Есть минутка?

– Минутка есть… – согласился Исайчев.

– У меня радость! – зазвенела Ольга. – Нашла на блошином рынке «константиновский рубль» – одна из редчайших российских монет. Изготовлена в Петербурге на монетном дворе в небольшом количестве во время декабрьского междуцарствия 1825 года. Это тогда, когда в Таганроге умирает император Александр1 и все думают, что на престол войдёт Константин Павлович – средний брат. Их младшенький Николай уже через час после смерти старшего принёс присягу Константину, но только мать и ещё несколько человек знали, что Константин отрёкся от престола за три года до этого события. Почему ты, Мишка, не задался вопросом: зачем именно Слаповский был приглашён на важное и делаю акцент личное собрание? Мне кажется странно, подумай, Мцыри, пока…

– Погоди… погоди… – закричал Михаил, но трубка уже ныла голосом «отбоя». – При чём здесь «константиновский рубль»? Ты думаешь Слаповский, докладывая о других, пытается представить обстоятельства в ином свете? Прожектор осветил то, на что не стоит обращать внимание? Спасибо! Учту!

Однако всё это Исайчев проговорил в уже тоскливо ноющую трубку.

После разговора с Ольгой в ожидании Ивана Усачева Михаил загрустил. Он уже целую неделю не видел жены и дочки. Сегодня тоже вряд ли попадёт домой. На какое время затянется расследование Михаил боялся даже предположить. Но точно знал: «шеф» его отсюда не выпустит без результата. Сейчас, как никогда, Михаилу не хватало внимательного и цепкого ума жены. Оля за годы их супружества много раз указывала Исайчеву на такие детали, которые впоследствии помогли ему поставить точку в расследовании. Поздняя встреча с Ольгой на рубеже тридцати пяти лет была для него счастьем, долгожданным и нечаянно обретённым. Их знакомство произошло у неё в кабинете, куда его привело неясное почти бездоказательное «дело». Они тогда не успели договорить, Ольгу срочно вызвали клиенты, и по обоюдному согласию решено было перенести беседу на вечер, но не в кабинет, а в кафе – продолжить беседу за чашечкой горячего шоколада.

Он хорошо помнит их первую встречу.

Тогда Михаил приехал на оговоренное место загодя. Припарковал машину, взял в руки припасённый букет роз, осмотрел каждый цветок. Один не понравился, показался вяловатым, и Михаил осторожно вытянул его из букета. Оставшиеся четыре розы были хороши. Ольга удивилась такому подарку, попеняла Михаилу, что чётное количество цветов в букете приносят только на похороны. Михаил не растерялся и, выхватив из букета одну из роз, преподнёс проходившей мимо пожилой женщине.

Он и раньше знакомился с девушками. Среди них были красавицы разных мастей. Чаще длинноволосые блондинки, попадались и брюнетки, и рыжеволосые солнышки. Они радовали глаз, но не трогали сердце, а уж про душу и говорить нечего. Всё было мимо, мимо. Тогда Исайчеву показалось, что Ольга та «самая», «самая»… Именно её он ждал всю жизнь. Михаил не мог себе объяснить, что за тихие радостные чувства бродили в нём в ту минуту, но был уверен: он нашёл давным-давно ожидаемое, без чего жизнь кособочилась, и её надо удерживать, как оползень.

Повторив про себя вопрос Ольги, Исайчев поёжился:

– Как она спросила? Что я делал, если бы неожиданно узнал о её измене с моим другом? – Михаил яростно рубанул ладонью воздух. – Нет! Убью обоих! Наглость какая…

Кто-то осторожно и уже давно тюкал костяшкой пальца по косяку двери. Михаил обернулся, увидел в проёме круглые глаза престарелого мальчишки. Глаза были грустными, но при этом улыбались.