– Сейчас остановись.

Под давлением моего взгляда дергается и замирает. Вот только ненадолго.

– Я устала сидеть взаперти. Я хочу сама распоряжаться своим временем. Ходить туда, куда хочу!

Да, Сауль, ей восемнадцать. Помни.

– Меры временные. В городе залётные. Мы решаем вопрос.

– А я так больше ни дня не выдержу!

– Голос не повышай, пожалуйста. Я думал, ты выводы в прошлый раз сделала. Почему мы возвращаемся к этому разговору? – мои слова не что иное, как откровенное предупреждение.

Но девчонка уже реакции утратила. Стоп-кран сорвало. Вижу, как трясет ее. Голос на срыве дрожит. Не заткнётся.

Лишь мельком отвлекается на вошедшего и неуверенно мнущегося у порога Макара. Смотрит мне в лицо, когда выписывает ему елейным голоском:

– Чарли! Ты сегодня свободен.

Тут уже до х*** с лихвой хватанула.

– Не тебе отдавать такие распоряжения.

– Я хочу домой! Я подумала… Я устала… И в общем… Я возвращаюсь! Чемодан собрала… Сегодня папу выписывают, сразу с ним домой поеду. Ему помощь нужна… Так и скажем.

Оставляю шанс на то, что ослышался, мысль ее дремучую неправильно понял. Авось, она ее на эмоциях некорректно выразила.

– Повтори, – прошу на самом деле очень спокойно.

– Я домой возвращаюсь… – на этих словах понятливый Макар быстро ретируется и, судя по тишине на террасе, остальных парней за собой на задний двор уводит. У Тони выходной. Мы одни. – Можешь всё, что получил, себе оставить, я папе объясню. Развод оформлять не будем… Всё будет шито-крыто, обещаю!

– Поднимись в комнату, Юля.

– Но… Я не хочу. И потом…

Отодвигаю стул и встаю.

– Пошла!

Свирепого рева, подкрепленного соответствующим взглядом, достаточно, чтобы она подорвала задницу и убежала. Надо было сразу, без церемоний. Если реагирует только на агрессию, ее и получит. В следующий раз без каких-либо экивоков.

Откладывая столовые приборы, промокаю и без того сухие губы салфеткой. Делаю два глотка кофе и только тогда поднимаюсь на второй этаж. Намеренно неторопливо двигаюсь, иначе она бы у меня дверь головой открывала.

Войдя в пустую спальню, останавливаюсь. Девчонки не видно, но она, определенно, здесь.

– Если я стану тебя искать – будет хуже. Очень больно, Юля. Ты не выдержишь.

Улавливаю ее надсадное дыхание до того, как выбирается из укрытия. Из-за распахнутой двери ванной. Серьезно, бл*дь? Борзота сопливая, мать вашу!

Расстегивая ремень и вынимая его из петель, хладнокровно пускаю в расход свою злость. Жду, когда она пощады запросит. Наблюдаю внимательно. На самом деле не собираюсь ее пороть. Хочу, чтобы отступила.

Стоит, не двигаясь. Дышит более и более беспокойно: на каждом вдохе-выдохе грудь выразительно вздымается и опадает. Но… Продолжает молчать, прожигая меня яростным взглядом.

– Опустись на колени.

Не двигается, бросая очередной вызов моему терпению.

Ничком валю. Вдавливаю лицом в ковер. Фиксирую задницей кверху. Тогда она отмирает, начинает орать и ругаться матом.

Вот тебе и принцесса…

Платье задираю. Трусы сдергиваю.

– Ненавижу тебя! Ненавижу!!!

Справедливости ради стоит заметить, что физической стойкостью удивляет. Не собирался над ней измываться и уж тем более как-то ее увечить. Сама Юля своим безрассудным упорством подстегивает. Требуется целых шесть ударов ремнем по ее голой заднице, чтобы волчонком завыла. Заерзала, захлебываясь слезами.

– Х*ли ты нарываешься постоянно? Я каждый раз ломать тебя должен? Этого хочешь? Тебе нравится? – делаю паузу, чтобы отдышалась, прежде чем продолжить. У самого, сука, дыхание срывается. – Не смей больше меня перед людьми позорить! Главный здесь я. Смирись, бл*дь.

– Лучше сразу убей!