Неужели Демиду удалось поселить во мне сомнения?

Он просто сказал держаться подальше от Глеба, только как это расценивать, я пока не знаю.

— Он угрожал тебе? — спрашиваю прямо, потому что, как выяснилось, Демид способен и на большее. Если Бронский действительно хочет испортить мне жизнь, то он непременно и личную не оставит без внимания. Ему уже Астахов не дает покоя, и он вряд ли успокоится — сцена на набережной лишь подтверждает мои опасения.

Так удивительно, по моим меркам мы не виделись с бывшим целую вечность, а сейчас дня не проходит без его участия.

— Глеб, — говорю, замечая его ухмылку. — Те парни на дороге... Ты точно всё про них рассказал?

— Считаешь, это дружки твоего бывшего?

Вглядываюсь в лицо Астахова, но в темноте распознать эмоции не получается, вряд ли Глеб выгораживает Демида, наверняка зная, что к избиению причастен именно он, тем не менее возникает мысль, что Астахов, если и осведомлен о причастности Бронского, то хочет разобраться с ним наедине. Способен ли он на это? Вспоминаю его взгляд там, на набережной, и по спине пробегает холод.

— Если это он...

— Лика, я же говорил, понятия не имею, кто эти идиоты. Есть предположения, но на связь парни не выходили. Если в этом замешан твой бывший, тем хуже для него, — голос Глеб понижает, он даже не пытается скрыть раздражение. — Давно пора кое-кого поставить на место. И поверь, я найду как.

— Вы пересекаетесь по работе? — удивленно поднимаю брови. Никогда раньше не связывала деятельность Астахова с Бронским, впрочем, я не так уж и много расспрашивала Глеба о его делах.

— Необязательно пересекаться, чтобы борзеть. Скажем так, у нас есть общие партнеры, и до меня доходят кое-какие слухи. Когда тебя крышует такой, как Юдин, кажется, что можно всё, чем Бронский и пользуется.

Глеб усмехается и качает головой, заметив мою реакцию.

— Докатился, веду разговоры о твоем бывшем.

Но я замираю вовсе не из-за того, что наша беседа скатилась до обсуждения Бронского, я привожу чувства в порядок, услышав знакомую фамилию — в памяти тут же всплывает разговор с Оксаной. Возможно, это лишь совпадение, но быть может, именно к нему она меня направляла. И если этот, так называемый, серьезный человек связан с Демидом, то не его ли это рук дело?

— Что-то ещё? — прищуривается Астахов. — Ты ведь не об этом хотела поговорить?

Киваю.

Глеб попадает в точку, вот только то, что хочу сказать, ему вряд ли понравится.

Да, мне с ним спокойно, чувствую его тепло, но в то же время понимаю, что мы подходим к грани, которую нужно либо преодолеть, чтобы двигаться дальше, либо просто отступить, чтобы каждый пошёл своим путем.

Астахов мне не чужой, но не уверена, что моё отношение к нему не подкреплено лишь чувством благодарности. И хоть уже поняла, такой страсти, как была у нас с Демидом в моей жизни уже не будет, тем не менее эгоистично думать только о себе.

Раньше мне казалось, что нас обоих устраивает наш странный союз, но признания Астахова выбивают почву из под ног. Набираю воздух в лёгкие:

— Глеб, всё неправильно. У нас не выходит, ты же видишь.

Астахов застывает. Не думаю, что он не готов к этому разговору, но всё равно хмурится:

— Это из-за него?

— Дело не в этом. Я не хочу давать тебе ненужных надежд.

Глеб лишь ухмыляется.

— А ты их и не даёшь Лика. Никогда не давала, — он делает паузу, немного наклоняется, приближаясь к моему лицу, а я смыкаю губы. Глеб замечает. — Тебе плохо со мной?

Смотрит так внимательно, так открыто. Мне с ним не плохо, но и не хорошо. И это пограничное состояние изматывает. Сегодня нам было легко как никогда, но ровно до тех пор, пока не появился Бронский. И у меня сердце разрывается от того, что не могу ответить Астахову взаимностью, как бы ни хотела этого. Не могу.