— Долго еще? — с недовольством спрашиваю Тарасенко, вовремя вспоминая о своей роли стервозины.

— Потерпи, родная, сейчас охрана всё проверит, и мы будем выходить, — опять с нежностью во взгляде говорит мой муж.

На его лице играет ироничная улыбка. Ого… это он типа раскусил мою игру, что ли? Ну уж нет, буду делать вид, что ничего не понимаю, и показательно выделываться. Вода камень точит, а я так вообще собираюсь капать ядом. Так что недолго тебе, дорогой муженек, улыбаться. Я найду, чем тебя достать, и вот тогда ты раскроешь свои карты. По крайней мере, я на это очень сильно надеюсь.

— Выходим, — говорит Тарасенко, дождавшись немого кивка от одного из своих телохранителей.

Спускаемся с трапа, стюардесса провожает моего мужа счастливой улыбкой и незаметно пытается сунуть ему в карман свою визитку. Я бы и внимания не обратила, если бы мой Тарасенко не поймал деву за руку и не откинул от себя с таким презрительным взглядом, словно уличил в воровстве. Даже жаль её стало на пару мгновений. А вот то, что я почувствовала где-то глубоко внутри, мне совсем не понравилось. М-м-м… мать моя женщина, так это же чистая, ничем не разбавленная, черная и страшная, как сама смерть, ревность. И желание прямо тут укокошить эту наглую тварь, посмевшую посягнуть на моего мужчину.

Поспешно отворачиваюсь и щипаю себя за нежную кожу на запястье, чтобы перебороть этот удушливый приступ злости. А заодно стараюсь делать вид, что мне вообще всё пофиг.

Спускаемся с трапа, и я наконец-то замечаю три больших черных джипа. Интересно, а где он их взял? И за рулем, что самое интересное, уже наши охранники. Точнее, не за рулем, а пока стоят рядом с машинами. Это что же, кто-то только что пригнал машины для нас и, отдав ключи, быстренько ретировался? Вот это сервис… Я и не знала, что у нас в городе такие службы есть.

Когда подходим к одному из больших джипов, я недовольно фыркаю:

— А почему не лимузин? Что это за чудовище такое?

— Прости, любимая, — начинает оправдываться передо мной муж, посматривая на меня с умилением, — но у лимузина нет бронированных стекол, а я заказывал только с бронированными стеклами. Поэтому придется временно поездить на джипах. Но если хочешь, то мы можем вернуться обратно.

О… нет-нет. Никаких возвращений.

— Ладно уж, — бурчу и быстро ставлю ногу на высокую подножку, — потерплю как-нибудь. Высадите меня на Александра Невского, десять, — это уже водителю.

— Не высадим, Крис, — огорошивает мой муж. — Мы поедем сейчас в гостиницу, а к тебе заедем уже завтра, после того, как мои люди проверят, безопасно ли туда вообще ехать.

— Ты с ума сошел! Там мои вещи, мне переодеться надо! Отдохнуть, в конце концов! — кричу я на Тарасенко.

— Успокойся, любимая, — в голосе мужа четко слышны успокаивающие нотки, словно тот уговаривает душевнобольную. — Мы прямо сейчас заедем в магазин, и ты купишь себе новый гардероб. Можешь тратиться без оглядки, я все оплачу. Но в твою квартиру мы не поедем, пока мои люди не удостоверятся, что там безопасно. Ты ведь умная девочка, понимаешь, что шутить с безопасностью не стоит?

Какое-то время молча сверлю недовольным взглядом Женю. Вообще-то он может быть и прав. И вполне возможно, что те люди, которые устроили бедлам в моем номере, могли точно такой же бедлам устроить и в моей квартире, и больше того — еще и ждать меня там… Так что рациональное зерно в рассуждениях моего мужа все же есть.

— Ладно, — с шумов выдыхаю, — едем тогда в магазин. Буду опустошать твой счет, дорогой.

Кровожадно улыбаюсь, ожидая испуга в глазах мужа. Но в ответ Тарасенко резко притягивает меня к себе и, чмокнув в нос, тихо шепчет прямо в губы: