Генри улыбнулся.

– Ненавижу девчонок. И я никогда тебя не оставлю.

– Тебе так нравится мое шоколадное печенье?

– Ага, – кивнул малыш.

– Наверное, нам придется начать с квартиры. Точнее – с квартирки. Маленькой. Но тем больше будет радости, когда у нас, наконец, появится дом.

Малыш взял ее за руку. Его ладошка была горячей и влажной.

– Ма, мне хотелось бы поплавать с дельфинами, которых я сегодня видел.

– Мне тоже.

– Значит, поплаваем? Обещаешь, ма?

Лейси с улыбкой посмотрела на своего маленького мальчика. И впервые в жизни поняла, что это значит – дать священную клятву. Она почувствовала, как по спине ее пробежали мурашки. И еще чувствовала любовь – огромную, как океан. Кроме того, она была уверена, что сумеет преодолеть все препятствия на своем пути. Лейси знала, что должна быть твердой и правдивой до конца.

– Конечно, малыш, – ответила она. – Обещаю. – Сказав это, Лейси поняла, что теперь у нее не было выбора. Обещания следовало выполнять. И она твердо решила, что выполнит свое обещание. Непременно выполнит. И не важно, через что ей для этого придется пройти.

Вскоре машина поехала обратно к Сентр-стрит. Генри то и дело подпрыгивал на оранжевом виниловом сиденье.

– Включи сирену, ма. Пусть нас все пропускают.

Лейси улыбнулась.

– Ты же знаешь, маленький, что мы не можем это сделать. А если сделаем, у нас будут неприятности.

Лейси вдруг почувствовала стеснение в груди. А ладони стали липкими. Ох, куда же она сейчас направлялась? Она посматривала то направо, то налево, надеясь увидеть место, где ей дадут работу. «Мне нужен знак», – подумала Лейси. Нужен был хоть какой-нибудь ориентир, чтобы не чувствовать себя такой потерянной, никому не нужной. Она не станет прятаться. Не должна. Она будет смелой.

Знак, нужен знак…

Сердце забилось чаще, и Лейси судорожно вцепилась в руль, стараясь не смотреть на Генри. Он всецело доверял ей, она не должна обмануть его доверие. А малыш, чуть приоткрыв рот, глазел по сторонам, хлопая длинными ресницами. На его милом личике не было тревоги – только неистребимое любопытство.

– Смотри! – вдруг завопил он, тыча куда-то пальчиком. – Я же говорил, что ты должна работать там!

В следующее мгновение Лейси увидела Бо Уайлдера в окне магазинчика, торговавшего пончиками.

Бо столкнулся с новыми для него правилами. Горячие завтраки на съемочной площадке? Ничего подобного. Личный ассистент, решающий все бытовые вопросы? И его тоже не было. В конце концов он сам отвез своих коллег-актеров во главе с режиссером в магазин пончиков. И никто не посчитал чем-то из ряда вон выходящим, что признанная звезда – Бо Уайлдер – сидел за рулем студийного фургона. Кстати, открыв дверцу, он обнаружил на водительском сиденье старый картонный стаканчик от кофе, а с приборной панели пришлось убрать мусор, чтобы можно было ехать в город.

Если это место можно назвать городом. Индиго-бич – сложная мешанина из торговых компаний и жилых домов, сконцентрированных на краю земли, а его рыболовный пирс – гигантский деревянный восклицательный знак. На любого человека, оказавшегося здесь впервые, обрушивается бесконечное разнообразие цветов и оттенков, красочных вывесок и знаков; его не может не ошеломить множество самых разных людей, которых он увидит всего лишь за десять минут из окна магазинчика, торгующего пончиками. Но островок мал, и через некоторое время сумятица сглаживается, приобретает очертания некой упорядоченности.

Он мог бы представить себя жителем в Индиго-бич… мог бы, не будь он Бо Уайлдером.

– В душе твоего героя есть дыра, – сказал Майк Картер, режиссер. И очертил пончиком, покрытым шоколадом, круг в воздухе. Голос у него был глубокий и рокочущий – как гул мотора «харлея». – Большая круглая дыра, которую можно заполнить только…