Он тащится от своей крутизны и значимости, а мне хочется убить его или убиться самой. Мысли приходят в полный раздрай: я ожидала увидеть его где угодно, но только не на сцене. Потому что слишком плохо думала о нем.

От страха и чудовищного стыда сводит желудок. По моей вине мы очень хреново расстались, но здесь, в окружении его поклонников, корчить из себя надменную богачку больше не прокатит...

Харм пинает примочку, его гитара ревет, а по моей коже бегут мурашки. Я снова цепенею, подпадаю под гипноз и пропадаю. Нужно поскорее отсюда сбежать, и это будет самым мудрым и вполне привычным решением.

В последний раз оглядываю сцену и вдруг обнаруживаю, что Харм смотрит на меня.

Сердце ухает в пятки, дыхание сбивается. Он смотрит мне прямо в глаза с той самой ухмылкой, которую не раз демонстрировал и которой не раз уничтожал, и выводит голос на полную силу:

— ...Бросаю спичку — гори, я разрешаю,

Попытайся согреть собственную смерть...

Слова его песни опутывают тело как холодные липкие змеи, отчего-то кажется, что вся эта фраза — посыл именно мне. Но кто я такая?..

Вокруг творится невообразимое: парни сходятся в жестком слэме, девчонки впадают в экстаз, плачут и кричат, требуя выступления на бис, но Self-harm после пары номеров освобождают сцену для других музыкантов.

Харм проходит мимо, никак не обозначая, что мы знакомы, но шлейф его парфюма переворачивает все в моей душе.

Self-harm... Как я могла быть настолько тупой, чтобы не догадаться, с кем сегодня столкнусь? Почему игнорировала многочисленные ссылки на видео, присланные Катей в нашем чате?

Мрачно напиваюсь в баре, и компанию мне составляет лишь ноющая, еле слышная мигрень, Катя весело трещит с барменом, а Харм и его группа в окружении готовых на все девчонок развлекаются за соседним столиком.

Он широко и светло улыбается. Даже не верится, что он так умеет.

Последний коктейль был явно лишним и колом встает в желудке. Покидаю высокий неудобный стул и на нетвердых ногах направляюсь к уборным.

Вытираю руки бумажным полотенцем, для верности подставляю их под поток теплого воздуха из сушилки и долго смотрюсь в заляпанное зеркало. У меня сильнее, чем я запомнила, вырисовываются скулы, на коже горит нездоровый румянец, глаза ввалились и потускнели.

От выпитого мутит, в венах гудит странное электричество. Харм здесь, в каких-то двадцати метрах, но не замечает меня. Припоминаю, как круто — расслабленно, но профессионально — он держался на сцене, и натурально дрожу. Не знаю, что это: восторг, радость, испуг? И вдруг понимаю, что измотана.

Наклоняюсь над раковиной, умываюсь ледяной водой, ловлю ее губами и глотаю, и в этот момент над ухом раздается горячий шепот:

— Привет, Ника. Давно не виделись.

Выпрямляюсь и резко разворачиваюсь, пытаясь оттолкнуть того, кто стоит за спиной, но он знакомым жестом перехватывает запястье, усмиряет порыв и обездвиживает.

И улыбается:

— У меня сегодня премьера сингла. Выступление по случаю. Зал на ушах. Ну как, теперь я чуть ближе к тебе?

— Поздравляю. — Голос предательски пропадает, но я не собираюсь уступать. — Но — нет. Есть уровень, до которого ты никогда не дотянешься. Продолжай работать в кабаках! Я не осуждаю, тебе ведь надо на что-то жить...

Он не дает договорить: заталкивает меня в пустую кабинку, вваливается следом и с грохотом закрывает дверь. Его лицо оказывается в сантиметре от моего, голова кружится, чувства сбоят. Я пьяна и все равно не смогу устоять, так к чему сомнения? Обеими руками хватаю Харма за волосы, притягиваю к себе и впиваюсь губами в губы.

Я пытаюсь сожрать этого подлого, наглого, холодного мальчишку, целую до крови, но моим губам тоже больно: он кусает их. Не хватает воздуха.