Пропускаю мимо ушей ее слова и продолжаю:

– Как вы думаете, в каком настроении сейчас ваш отец?

– Почем я знаю? Мы не видимся. Надеюсь, вы не для того вызвали меня сюда, чтобы сообщить, что у него все хорошо…

– Вы на него обижены?

Она смотрит на меня, удивленно вытаращив глаза.

– У меня нет привычки обсуждать свою личную жизнь с незнакомыми людьми.

– Могу я вас попросить, если это, конечно, возможно, хотя бы изредка навещать его?

– Да.

– Что «да»?

– Да, вы можете меня об этом попросить. Но я не собираюсь отвечать на ваши вопросы. Мне уже скоро шестьдесят лет, и мне не в чем перед вами оправдываться.

Но раз уж вы пришли, может быть, прогуляемся по краю пропасти?

– Мадам Лорэ, никто не собирается поучать вас, и я сожалею, что вы принимаете мои слова в штыки. Я здесь работаю не так давно, но мне показалось, что ваш отец страдает из-за того, что его никто не навещает. Я хотела удостовериться, что вы отдаете себе в этом отчет, и теперь, после того как я сообщила вам об этом, я вас больше не задерживаю.

Я встала, она продолжала сидеть. Ее щеки стали пунцовыми, брови сдвинулись, а губы она сжала так сильно, что они вытянулись в одну тонкую линию. Мне показалась, что в ней идет внутренняя борьба.

– И ради этого вы меня побеспокоили?

– Простите?

– Раз вы не собираетесь сообщить мне ничего нового – он не заболел и у него нет финансовых проблем, – то я не понимаю: зачем понадобилась эта встреча?

Она встала и уже в дверях, обернувшись, высказала последнее пожелание:

– Не говорите отцу, что я приходила.

Она закрыла дверь, послышался шум удаляющихся шагов. А я спросила себя, как Густаву удалось породить столь отличное от него существо. Теперь я лучше понимаю, почему он воспринимает жизнь как насмешку природы: его собственная дочь превосходит по своей «убойной силе» подсвечник, ставший орудием преступления в семейной игре «Клуэдо». Я переживала за старика, но, может быть, он был бы еще менее счастлив, если бы они чаще виделись.

Он копался в земле на огороде, когда я подошла к нему. Я чувствовала себя гораздо лучше, но не так хорошо, чтобы бегать вприпрыжку.

– Здравствуйте, Густав.

Он посмотрел на меня, широко улыбаясь.

– Решили меня навестить? Спасибо, Ливия!

– Не за что! Как вы себя чувствуете? Что сажаете?

– Артишоки и спаржу. Вчера я купил саженцы у «Мироля», хотя нужно было бы зайти к «Майдеру» и купить рассаду у него, как я обычно и делал. Вы только посмотрите на эти увядшие листочки… А вы знаете, в чем главная радость зеленщиков?

– Думаю, что нет.

– В том, чтобы задать кому-нибудь перцу!

И он рассмеялся деланым смехом.

– Вы хотите мне что-то сообщить? – спросил он, вытирая руки о фартук.

– Нет, я просто зашла посмотреть, все ли у вас хорошо. Я вижу, вы часто работаете на огороде, это ваше хобби?

– Мне нравится выращивать растения. Вначале ничего нет, и все нужно делать самому. Посеять зернышко, заботиться о нем, ухаживать, когда оно взойдет. Вот у него вытянулся стебелек, появились первые настоящие листья, потом оно вырастает и дает плоды. Все как в жизни. Скажите, а вы знаете главный трюк огородников?

– Нет конечно.

– Надо спустить штаны перед помидорами, чтобы они быстрее покраснели.

Он снова засмеялся, и этот смех дался ему еще труднее. Если бы он знал…

– Ну, я рада, что у вас все в порядке. Оставляю вас с вашими питомцами, увидимся завтра в студии.

– Отлично, до завтра! – ответил он, высаживая порей в землю.

Я уже отошла на значительное расстояние, когда услышала его голос:

– У нее все хорошо?

Было воскресенье. Грег с трудом уговорил нас посетить его квартиру. И вот мы вдвоем, Марин и я, стоим перед домофоном старого здания в центре Байонны. Марин хандрит.