– Это еще зачем?

– Не отвязывай!

– Зачем веревка?

– Не хочу потом по деревьям лазить.

– Ничего не понимаю.

Но он лишь недовольно закатил глаза и, развернувшись, побрел в заросли, где кусты росли особенно плотно.

– Так что это за ягоды?

Но Влад лишь молча собирал ягоды в корзинку. Разговаривать со мной ему не хотелось.

– Зачем ты собираешь их, раз они вредные?

–Да не вредные они! Наоборот очень полезные. Просто есть сразу же, как сорвал нельзя. Нужно подождать. Им полежать нужно хотя бы сутки.

Но тут я перестала слушать его, потому что пятки мои оторвались от земли. В самом прямом смысле этих слов. Странное ощущение легкости, словно внутри меня надувают воздушный шар, заполняло все мое тело. Ноги взмыли в воздух, таща за собой все остальное.

– Влад, что со мной?

Теперь он повернулся ко мне и с нескрываемым удовольствием смотрел, как я, барахтая ногами и руками, пыталась зацепиться за что-нибудь, кроме воздуха. Очевидно, выглядело это на редкость забавно, потому что теперь он смеялся искренне и самозабвенно.

– Чего ты ржешь? Сделай же что-нибудь!

– Я уже сделал все, что мог, – сказал он, давясь от смеха.

Тут веревка на моем запястье натянулась, остановив меня примерно в трех метрах от земли. Вдоволь нахохотавшись, он утер слезы с красного от натуги лица, и спокойно поплелся сквозь малиновые кусты, таща меня за собой, как огромный воздушный шар. Он собирал ягоды, а я парила над землей, подхватываемая легкими дуновениями ветра, все еще тщетно пытаясь обрести равновесие и сохранить остатки былой гордости, что довольно сложно, учитывая, что мои ноги парили выше затылка. И как только страх оказаться где-то в стратосфере улегся, я начала злиться:

– Почему не предупредил?

– Я предупредил.

– Надо было раньше говорить. Или кричать громче.

– Или просто помнить, что я сказал – от меня ни на шаг.

Сказать мне было нечего, но внутри все кипело и что-то все-таки сказать хотелось:

– Вот, кстати, «сумасшедшая» было лишним.

– Если ты ведешь себя, как сумасшедшая, то не лишнее.

– Ты – хам и невоспитанный тип.

Он ехидно улыбнулся:

– Ну, тогда найди кого-то повоспитаннее. Отпустить тебя, чтобы лучше видно было?

– Не надо.

На этом наш разговор закончился. Он собирал ягоды, а я все это время гордо реяла над его головой, подхватываемая попутным ветром. Иногда мой не по годам наглый провожатый поворачивался в мою сторону, и тогда я делала гордый вид и пыталась отвернуться, отчего меня начинало крутить вокруг собственной оси, и моя разобиженная физиономия мелькала в общем круговороте меня. Но каждый раз оказывалось, что смотрит он не на меня, а противоположный конец поля, видимо прикидывая, сколько потребуется времени. Мое выражение лица, равно как и самочувствие, его не заботило.

Наконец, потратив час и наполнив вторую корзину доверху, мы отправились в обратный путь.

– Когда этот идиотизм закончится?

– Ну, мне кажется, что девчонки в твоем возрасте уже должны набраться кое-какого ума. Потерпи пару лет, может ты…

– Я про действие ягод!

– А… К завтрашнему утру должно пройти.

Повисев немного, я, не побоюсь этого слова, взвесила наш разговор, и, как ни прискорбно было это признавать, он был прав. Находясь, во всех смыслах этого слова, в подвешенном состоянии, я решила, что будет лучше найти общий язык:

– Ты что, все это время жил совсем один?

– Да.

– Давно ты тут живешь?

– Давно.

– Как ты тут оказался? Я в том смысле, у тебя же должны быть родители?

Но он промолчал. И теперь я вполне обоснованно сама себя назвала дурой (правда, не вслух). Если несовершеннолетний мальчишка живет один в лесу и уже давно привык полагаться только на себя, значит, ничего хорошего с его родителями не случилось. Мне стало стыдно за свою твердолобость настолько, что я густо покраснела. Слава Богу, он на меня не смотрел.