– Ты пьян! – восклицаю я, выпаливая единственную здравую мысль в этой сложившейся неловкой ситуации.

– И? Разве это мешает замечать детали? – Костя наконец-то справляется с замком и открывает мне дверь, пропуская вперед.

– Пожалуй, я все же поеду, – произношу я, чувствуя, как дрожит мой голос.

Костя касается моих озябших пальцев своей горячей рукой и подталкивает чуть вперед. Невольно поддаюсь словно безмолвная кукла, и у меня нет ответа, зачем я это делаю. Наверное, в данный момент времени просто так чувствую.

Даже когда мы переступаем порог его квартиры, Лисянский не опускает меня. Я предполагаю, что может за этим последовать, но все равно не сопротивляюсь. Словно в замедленной съёмке мужчина поворачивается ко мне, забирая из рук сумочку. В полумраке он осторожно, будто боясь, что я оттолкну, расстегивает пуговицы на моем пальто, а когда доходит до последней, снимает теплую вещь с моих плеч.

Я замираю, чувствуя, как он, едва держась на ногах, опускается на корточки. Мужчина проводит большим пальцем правой руки по моему бедру, медленно спускаясь к лодыжке, после чего до невозможности аккуратно помогает снять ботинки на высоком каблуке. Едва ли я могу себя сдерживать, когда интимность момента зашкаливает до критической точки. В воздухе витает безудержная страстью и неутолимое желание прикоснуться друг к другу. Я чувствую это и от него. 

Закрываю глаза, зная, что в темноте этого все равно не видно, и погружаюсь в атмосферу той самой интимности момента. Костя дышит так же тяжело как и я и уже не скрывает свои истинные порывы в мой адрес.

– Хочу, – хрипло произносит он.

Одно лишь слово срывает все предохранители. Он резко подхватывает меня под бедра и припечатывает к стенке, целуя так, словно мои губы и дыхание – это последняя надежда на спасение хоть каких-то чувств.

Мы целуемся словно одержимые. Ещё ни разу я не испытывала ничего подобного. Это неимоверный всплеск адреналина, который долгое время томится внутри тебя и не имеет возможности выскочить наружу, потому что ему всегда чего-то не хватает. Но сейчас все иначе. В полной мере происходит эмоциональный взрыв. Остатки разума рассыпаются словно хрустальный бокал, упавший на камень, а сердце с бешеной скоростью так и норовит выпрыгнуть из груди.

Я теряю контроль, чувства захлестывают меня, и я перестаю соображать, что творю. Бесстыдно прижимаюсь к чужому мужчине, который совсем скоро женится на другой. В иной ситуации я бы чувствовала себя омерзительно, потому как есть определенные принципы, которые за время моей недолгой жизни, успевают сформироваться в голове. Но сейчас я тону в тех самых ощущениях, которых все эти годы мне так не достает.

– … скучал, – глухо отдается в моих ушах, и я с трудом могу разобрать, что Костя шепчет мне на ухо.

Мужчина опускает мои ступни на пол, после чего берет за руку и, чуть пошатываясь, ведет в свою спальню, в которой, кстати говоря, все стоит на своих местах. Возможно, цвета стен и пола поменялись, но об этом я узнаю только завтра, потому как Лисянский по-прежнему не включает свет.

Он присаживается на край кровати и касается края моего платья. Освобождает меня от ненужной вещи, после чего прижимается губами к животу, заставляя давно спящих бабочек в животе проснуться и порхать с невероятной силой.

– Черт, что же ты творишь… – Лис прикусывает нежную кожу, после чего усаживает меня к себе на колени. – Катя…

Все кажется таким реальным, но будто бы реальность совсем другая. Та, в которой нет перерыва почти в шесть лет, и та, в которой два любящих человека близки как физически, так и духовно. Я чувствую трепет и в то же время жар, с которым Костя обнимает и целует меня. Он не является чужим даже спустя столько лет, и складывается впечатление, будто этот человек был всегда рядом со мной.