– Нет, ты мне нужен. Я хотела попросить тебя о помощи… – Савина замялась, прежде чем продолжить. – Скажи, ты никогда не думал еще послужить?

– Ты о чем?

– О твоей службе… Ты ведь раньше был полицейским?

Нектер остановился, разглядывая пасущуюся на соседнем лугу корову с темной шерстью. Та вытянула шею над колючей проволокой, будто прислушиваясь.

– И что же тебе понадобилось от бывшего полицейского?

– Чтобы он поработал, провел расследование.

– Для этого существуют жандармы. А чтобы они сюда явились, надо, чтобы кто-то совершил кражу или убийство.

Савина не сдавалась:

– Вот потому они и не явятся! И мне приходится обратиться к овернскому Шерлоку Холмсу.

– Скажи лучше – к Эркюлю Пуаро. Он ближе к сельской местности.

Социальная работница сделала вид, будто оценила шутку. Человек, который смеется, уже наполовину согласен.

– Я прошу тебя всего лишь навести справки. У тебя ведь остались друзья в полиции Клермона?

– Возможно… А о ком я должен навести справки?

– Угадай.

– Доктор Либери? Ты по-прежнему убеждена, что она готовится похитить этого мальчика, Тома Фонтена? Если она надеется получить от Амандины выкуп, то с тем же успехом можно ждать на вершине Санси следующего извержения.

И Нектер неспешно, как корова, которая возвращается в хлев, побрел дальше. Савина подхватила его под руку.

– За последние несколько дней я не раз заставала докторшу в Фруадефоне – у источника, у моста, на берегу реки. Рыщет вокруг фермы, будто шпионит за Амандиной и Томом.

– Она ведь живет в «Шодфурской мельнице», – напомнил Нектер, – вот и проезжает через Фруадефон.

– Ага! Теперь понятно, почему она всякий раз останавливается. Еще бы – ведь там есть «Мак-авто», торговый центр и ИКЕА! – Савина еще крепче вцепилась в руку секретаря, с трудом подавив желание его ущипнуть. – Я знаю, что говорю! С ней что-то неладно. Какой-то странный взгляд… Как к врачу к ней никаких претензий нет, но иногда кажется, будто у нее скрытое помешательство. Я ничего особенного не прошу, Нектер, просто разузнай о ее прошлом. Мы ведь ничего о ней не знаем. А у меня в таких делах есть интуиция, уж поверь.

– Ах, интуиция…

Нектер снова остановился и стал разглядывать траву на обочине. Они продвинулись на пятьдесят метров, до указателя «Мюроль» оставалось еще метров двести.

– Никогда не доверяй своей интуиции, – посоветовал секретарь мэрии, сорвав душистый колосок и поднеся его к губам. – Хочешь, я тебе в чем-то признаюсь? Именно из-за этого я подал в отставку. И больше ничего расследовать не намерен.

– Объясни-ка.

– Когда я служил в полиции, я только и говорил, что про мою интуицию. Воображал себя этаким Коломбо, ну, ты знаешь – полицейским, у которого особый способ сопоставлять улики. Такой убежден, что, полагаясь на свой нюх, идет прямиком к истине, не дожидаясь, пока ему сунут под нос доказательства.

Коровы на соседнем пастбище убрели прочь, как будто потеряли надежду на то, что эти двое двинутся дальше.

– Не дожидаясь доказательств, – повторила Савина. – Понятно.

– И постоянно промахивался. Из-за меня свидетели оказывались в камере предварительного заключения. Из раза в раз я ставил не на ту лошадь. Хуже того, упорствовал, воображая себя внутри детективных историй, в которых преступником всегда оказывается не тот, кого подозревали. Я не верил очевидному, выдумывал ловушки и сложные махинации… Но истина часто оказывается удручающе простой. Виновен тот, на кого указывают улики, и полицейскому остается лишь надеть на него наручники и составить протокол. В конце концов в участке меня прозвали Боколом – Коломбо навыворот. Стоило мне кого-то заподозрить, и его тут же вычеркивали из списка подозреваемых.