Но в ту ночь я была абсолютно, безгранично и безмятежно счастлива.

– Конечно, не расстанемся, глупая, – шептал он мне, вызывая слёзы на глазах от переизбытка чувств. – Помнишь? Ты больше не одна. Ты больше не должна быть сильной – у тебя есть я. И я никому тебя не отдам.

Эти слова позже много ночей жалили и стучали в мозгах, доводя меня до исступления.

Обещал. Но всё изменилось. И хоть я и понимала, почему, всё равно принять такую правду жизни было нелегко – нет, не вместе. Снова одна. Снова должна быть сильной…

– Правда? – наивно спрашивала я его.

Того, кто стал моим первым во всех смыслах. Я так верила ему.

– Правда.

Он снова сжал меня в руках, обрушив свои губы на мои, и всё повторилось опять и опять…

Рома был осторожен, помнил о том, что я пока ещё не привыкшая к таким марафонам, но я старалась поймать его волну, и мы словно очутились в каком-то своём маленьком мире, в раю на двоих, из которого так не хотелось уходить после завтрака вдвоём на террасе. Родителей мы предупредили ещё вчера, что будем в загуле – и только сейчас отзвонились Петру Сергеевичу. Он, конечно, ругался, но понимал, что дело молодое… Только просил внуков так скоро не приносить, ведь нам обоим ещё учиться и учиться. И здесь я с ним была абсолютно согласна. Да и Рома тоже.

Своё обещание мы сдержали снова – ни о каких детях и речи не велось пока мы учились.

Сбой по всем фронтам и нашим планам произошёл уже позже, когда до получения диплома оставались считанные дни…

За годы учебы много чего произошло: мы съехались вместе в последний год учёбы, отремонтировали квартиру моей бабушки, сдали её, а сами жили в центре города в съёмной квартире. Рома подрабатывал в группе вместе с Архипом и близнецами – их дружба никуда не делась и в университетские годы.

Между нами бывало разное: и ссоры, и скандалы – Рома оказался до безумия ревнив, иногда это выходило за рамки разумного и мы даже расставались. Но потом нас притягивало магнитом обратно, едва стоило нам увидеть друг друга… Мы мирились, начинали всё заново и так по кругу… Но расстаться было для нас невозможно. Просто не получалось. Сложный характер Ромы и его недоверие ко всем женщинам после ситуации с мамой, конечно, влияли на наши отношения. Но любовь – она такая. Я не вправе выбирать кого любить, и я любила Рому. Кроме некоторых сложностей с его нелёгким характером, минусов у него было мало. А против моей слепой любви к нему вообще всё проигрывало… Я возвращалась, или он вымаливал прощение, и мы снова, неизбежно, пообещав себе в сотый раз больше не поддаваться чувствам, оказывались утром в одной постели…

Это вечер был самым обычным. Гос Экзамены остались позади – впереди небольшой отдых, получение диплома и новая, совсем взрослая жизнь. Обещание своё мы выполнили – детей у нас с Ромой, несмотря на бурную совместную жизнь, не родилось. И в этот вечер Рома решил сдвинуть это дело вперёд…

– Рыжи-и-ик! – заорал он, едва я открыла ему дверь.

Я вернулась с последнего экзамена раньше него. А теперь вернулся и Рома, который судя по счастливому выражению лица, тоже всё сдал.

Вот так – мы больше не студенты.

Он бросил свой рюкзак куда-то в угол и подхватил меня на руки, закружив по тесному коридору съемной квартиры.

– Ромка! – вцепилась я в него. – Не надо! Ты же знаешь, я боюсь.

– Я просто счастлив! И я буду тебя кружить, Рыжая!

– Сдал?

– Конечно! А ты сомневалась?

– Нет!

– То-то же…

Он смачно чмокнул меня в губы и всё-таки спустил на пол, где мне сразу стало легче дышать – ну боюсь я, когда этот медведь вертит меня словно игрушку невесомую. И ржёт при этом, когда я ору от страха…