– Где мы? – удивилась я.

Кошмар, я даже не задавалась вопросом, а куда мы едем! И вот, мы в центре, в глубине дворов перед обычной девятиэтажкой.

– Заходи, – мужчина открыл передо мной дверь подъезда, и молчал, пока мы поднимались на лифте до восьмого этажа.

Затем открыл входную дверь, и мы вошли… в темноту. Густую, почти непроглядную, а ведь сейчас день! Я вскрикнула от испуга – недавно темнота казалась спасительной, а потом начала пугать.

В воде тоже была темнота, и я помню то ощущение. Как я захлебываюсь, тону.

– Не кричи, это мой дом, – Демьян что-то сделал, наверное, нажал на пульт, или на управление у двери, и плотные жалюзи разъехались. Мы оказались в просторном коридоре, который идет в огромную кухню, из окон которой и проникает теперь свет.

– Твой дом? – я скинула обувь, и вошла внутрь.

Здесь пусто. Нет, стоит диван, стол, кухонный гарнитур. Наверное, в спальнях есть мебель, но тем не менее, здесь пусто. Нет уюта, нет жизни. И пахнет не как в доме, а как в помещении.

– Можно и так сказать, – хмыкнул Демьян. – Купил недавно, оформил не на себя, никто про квартиру не знает. Только мы с тобой, Алина. Ты и я.

– Ты и я, – эхом повторила я.

Это прозвучало так интимно – и мои слова, и слова Демьяна, что я не удержалась, и покраснела.

С этим мужчиной мы практически не общались. Но почему-то оказались в одной машине, летящей в реку. И он спас меня! Был рядом в больнице, тогда как папа не смог даже позвонить, хоть и тайно. И Лариса не навещала.

Только Демьян был со мной.

А теперь мы в его доме. Наедине. Только он и я.

– А Лариса? – спросила я, и прочистила горло, чтобы скрыть волнение. – Она здесь?

– Она в другом месте. Потом увидитесь, как-нибудь.

– Когда?

– Не сейчас.

– Но я хочу…

– Алина, – Демьян покачал головой, – когда придет время, тогда и увидитесь. На капризы я не ведусь, сейчас не то время. Твоя сестра в безопасности, под присмотром. И ты под присмотром.

– А папа?

– Не думай о нем, – спокойно ответил Демьян. – Хочешь осмотреть квартиру? Я два этажа выкупил.

– Два этажа пустоты, – заметила я. – Покажешь мне мою комнату? Наверное, нужно отдохнуть.

– Нашу комнату, Алина, – поправил Демьян, и подошел ко мне вплотную. – Мы с тобой будем жить вместе. И спать вместе.

Он посмотрел на меня своими глазами, в которых плескалась самая черная тьма, и я сглотнула. Этот мужчина всегда вызывал во мне страх, томление, любопытство, разумное желание держаться подальше, и постыдный жар внизу живота.

Сейчас эти чувства усилились многократно. Так сильно, что я не выдержала его что-то ищущий во мне взгляд, и опустила глаза.

– О чем ты? Мне не нужна охрана в спальне.

– Она тебе не помешает. Но я не про охрану, Алина, – Демьян опустил свои горячие, тяжелые ладони на мои плечи, и вынудил поднять на него лицо. – Я знаю, что ты забыла последние дни, и кое-что тебе не помешает вспомнить. Или напомнить. Ты теперь моя.

– Твоя? Что это значит? – ахнула я. – Отец отдал тебе меня?

– Это значит, что ты принадлежишь мне. Мы были близки, я трахал тебя, – хрипло произнес мужчина. – И тебе нравилось, ты кончала раз за разом, это было охуенно. И повторится много раз, много тысяч раз.

– Но я же… я же…

Я же девственница! Неужели такое можно забыть? Я уже женщина? Я потеряла невинность с Демьяном? Как это вообще возможно?

Разве не должно было что-то измениться во мне? Я всегда думала, что потеря невинности станет чем-то, что разделит жизнь на «до» и «после». И никакая амнезия не сможет это стереть.

А еще я была уверена, что отец отдаст меня отвратительному Петру Волынову. Я не хотела, чтобы моя невинность досталась головорезу, планировала лишиться девственности с Марком. Он был бы нежен, он бы все сделал правильно. Кровать, лепестки роз, признания. Может, я бы решилась предложить ему бежать со мной!