– Ах да, – демон отступил, оглядываясь  в поисках книги. – Она должна быть…

Он резко замолчал, рассматривая что-то позади себя.

С любопытством вытянув шею, я попыталась увидеть, что гость там обнаружил. Как оказалось, смотрел он на горстку пепла, где прямо посередине лежала серебряная обугленная заклепка.

Я сделала шаг к выходу, так как понимала, что теперь ситуация располагала к тому, чтобы началась череда убийств. И убийцей будет магистр Бенинг.

– Книга сгорела, – сказал, наконец, демон.

– Я заметил, – процедил сквозь зубы магистр, медленно выходя из себя.

– А без нее можно? – с надеждой спросил рогатый.

Бенинг поджал губы и повернулся, чтобы посмотреть на меня. И увидел, только медленно движущуюся к выходу из библиотеки спину.

– Студентка Гартео!

Встав, как вкопанная, я боялась пошевелиться.

– Скажите нашему потустороннему другу, можно ли без книги, через которую его вызвали, отправить его назад?

Я посмотрела на магистра, потом на разъяренных преподавателей, затем на ничего не понимающего демона.

– Нет, – пискнула я и состроила мордочку, полную сожаления.

…Да-а. Тогда меня впервые наказали уже известным всем способом. До сих пор осталась мозоль на среднем пальце от непривычно долгой писанины.

Меня, конечно, не одну заставили переписывать Сводник правил, а вместе с неудавшимися друзьями. Но все же стоять в кабинете под грозным взглядом магистра Бенинга нужно было почему-то только мне.

 Как он тогда сказал – зачинщицей была именно я. Уж больно велика во мне тяга к приключениям и делам, которые меня не касаются. И добавил, что это у меня в крови.

Тогда мне жутко было интересно, что он имел в виду.

Но следующей отрицательной чертой моего характера  магистр назвал – любопытство.

И мой вопрос, чуть  не сорвавшись с языка, на нем же и повесился. Даже сквозь годы я помнила выражение лица, с которым магистр Бенинг это говорил. Такие эмоции появлялись, если, например, ему приходилось сталкиваться с «такой же, как я». Презрение, недовольство и, кажется, злость.

У магистра Бенинга я явно не вызывала бурной радости  и отцовской любви. Это было видно по глазам. Слишком плохо некоторые маскируют свое отношение к другим. И магистр был в их числе.

На этой мысли я тяжело вздохнула и потянула дверь библиотеки на себя. Она со стонами и скрипами открылась, являя моему взгляду замусоренный до безобразия читальный зал.

– Блеск, – проворчала я.

Да, месяц будет трудным.

Я вошла внутрь и с еле скрываемым ужасом принялась  рассматривать предметы мебели, покрытые толстенным слоем пыли, грязные окна, за которыми не было видно, день сейчас или ночь, пол с разбросанными повсюду книгами и письменными принадлежностями. Витающий в воздухе запах затхлости и плесени, заставил меня тихо застонать.

Посмотрев на длинный ряд книжных полок, я решила оценить размеры бедствий среди книг. И поэтому быстрым шагом направилась в другой конец библиотеки.

Чем дальше я шла, тем мои глаза становились все больше и несчастнее. И это только то, что видно. Боюсь представить, сколько тут пауков и всякой другой гадости водится.

Брр.

На полдороги к книжным полкам я обо что-то споткнулась, чуть не свалившись при этом на старый выцветший глобус. Наткнулась на маленькую статую какого-то древнего божества, хорошенько приложившись при этом  об угол стола.

– Не библиотека, а свалка! – в сердцах воскликнула я.

– Эй! – разнесся недовольный голос над потолком. – Это здесь-то свалка?!

Я замерла с приподнятой ногой, которую мгновение назад занесла, чтобы переступить какой-то бесформенный мусор на полу.

– Кто здесь? – испуганно спросила я.