– Но дело срочное, – поспешил добавить эскулап. – Наша кона рожает.

Из головы мужчины тут же выветрились все нерадостные мысли, касающихся насущных проблем его царствования. Он схватился за подлокотники трона и пристально посмотрел на лекаря.

Некоторое время правитель молчал. Лицо его было спокойным, как и следовало вести себе конунгу. И лишь лихорадочный блеск в глазах и высоко вздымаемая грудь выдавали волнение.

– Так скоро, – речь  Адальира сбилась. – Совсем рано еще! Ты же сам говорил, что до родов еще месяц!

– Да, – осторожно подтвердил лекарь. – Но природа сама знает, когда ребенок должен появиться на свет.

– Арфред, мне нужно быть рядом, – произнес конунг тоном, не терпящим возражения.

После чего он встал и быстрым шагом направился в свои покои. Мужчина преодолел несколько пролетов лестницы и много различных комнат. Когда он, наконец, вышел в коридор, который вел к его покоям, до слуха донесся женский крик.

Конунг пытался не показывать возросшее волнение. Но от этой борьбы на лице появилась гримаса. Отчего весь вид  утратил покой и привлекательность.

Еще крик. Но чуть тише.

Адальир пошел быстрее, насколько это было возможно. Вскоре он был уже у своих покоев. Подойдя к двери, толкнул их створки от себя и те, тяжело скрипя, открылись.

Внутри комнаты стояла духота. В полутьме можно было разглядеть множество людей, которые суетились вокруг. Кто-то носил тазики с исходящими от них паром, некоторые бегали с тряпками и прочей ерундой. От их мельтешения у Адальира закружилась голова, а, может, это было просто волнение.

Он бросил взгляд на кровать. Его жена находилась там в полусидящем положении. С покрасневшим и мокрым от пота лицом, она тяжело дышала. В один момент резко дернулась и опять закричала. Затем устало упала на подушки, которых сзади было так много, что они продолжали держать ее в том же полусидящем положении. Кона посмотрела на дверь и, заметив стоящего в  проеме мужа, вяло подозвала его жестом.

– Мирадора, – конунг подошел к кровати и взял в руки ладонь супруги. – Я с тобой.

Женщина была слишком уставшей, чтобы что-то ответить. Она лишь слабо улыбнулась.

Дальше мужчина все видел, как сквозь туман. Королева издала истошный вопль, но король этого практически не слышал. Звуки до него долетали, будто издалека. Словно в уши залили воск. В голове слышался звон. А сердце готово был вот-вот выпрыгнуть из груди. Он только потом почувствует боль в руке и заметит отметины там, где ладонь супруги сомкнулась на запястье.

Трудно было сказать, сколько времени Адальир находился в прострации. Не помнил,  что каждую секунду говорил супруге, как ее любит. Он вообще ничего не помнил из тех минут, что провел у кровати.

Неожиданно в комнате стало невероятно тихо. Все, и слуги, и лекари замерли, словно изваяния. Их взгляды были прикованы к кровати.

Несколько секунд тишина еще держалась в покоях, пока вновь не взорвалась криками. Только теперь криками ребенка. Все облегченно вздохнули.  Младенец и мать были в порядке. И, на первый взгляд, здоровы.

– Девочка, – с переполненным восторгом голосом проговорила одна из служанок.

Светящаяся от счастья мать протянула руки к ребенку. Ей не терпелось взять этот маленький комочек и прижать к груди.

– Выйдите все, – приказал король.

Слуги и лекари, низко поклонившись, принялись уходить. Помедлил лишь только Арфред. Он с беспокойством смотрел на кону. По всей видимости, боялся, что в его отсутствие  с ней может что-то случиться.

– Не волнуйся, – заметив его беспокойство, сказал король. – Иди.

Лекарь поклонился так низко, что снова стала видна появляющаяся на затылке плешь. После чего вышел из комнаты.