Принять от него помощь — это дать ему надежду.

Принять от него эту помощь — значит, дать ему надежду.

Брат моего мужа вчера сказал, что любит, значит, не отступится так просто.

Поверила ли я в эти слова? Не знаю.

Раньше я думала, что тут соперничество братьев замешано. Что Ренату я нравилась только потому, что его брат меня выбрал. Может, он хотел доказать Богдану, что тоже чего-то стоит, и действовал через меня?

У них какие-то очень запутанные отношения. Вроде братья, вроде близки, но все время устраивали соревнования меж собой. Увы, этого мне было не понять, я росла одна.

Так что помощь Рената весьма сомнительна, принимать её не хотелось.

Но… почему-то мне стало чуть теплее от того, что эта помощь всё-таки есть. Хоть кто-то готов вступиться за меня в этом большом мире, который словно ополчился против.

Я закончила с умыванием и вышла в комнату. К счастью, свекровь уже удалилась.

Быстро переоделась в ту одежду, которая была на мне вчера. Подумала, что надо ехать домой, собирать вещи.
Домой…

А это теперь и не мой дом вовсе. И я, в общем, что называется “сама дура виновата”. Ведь Богдан говорил мне, что готов переписать на меня квартиру, мол мало ли что… Говорил он это и до свадьбы, и после — тоже. А над брачным контрактом посмеивался, замечая, что если я ему рожу трех или четырех малышей, то этот контракт можно просто в унитаз спустить. Я не настаивала на том, чтобы переписать имущество на себя. Доверяла ему, как самой себе. И вот…

Я не родила. Зато Анфиса теперь сделает это за меня…

Спустилась вниз, приняв решение не отвечать на провокации свекрови. Оставаться в доме я, конечно, не планировала, но уйти, даже стакана воды не выпив — не смогла. В желудке были неприятные ощущения, хотя есть не хотелось, но выпить сладкий чай или кофе с молоком было необходимо.

За кофе я планировала заняться поиском номера в приличной гостинице для себя. Не ехать же просто в пустоту?

17. 17.

К счастью, свекрови на кухне не оказалось. Я решила сварить себе кофе — почему-то из кофемашины пить мне не очень нравилось. Кофе, приготовленный на огне, казался мне вкуснее. Я поставила турку на стол, засыпала в неё молотые зерна, налила воду. Пока туска стояла на огне, я решила позвонить жильцам.

— Алло? Галина Николаевна, это Надя, — говорила я в трубку, присматривая за кофе, чтобы он “не сбежал”. — Вы извините за то, что вам наговорил по телефону мой муж. Это недоразумение. Нет, вам не надо съезжать ни сегодня, ни через три дня. Но квартира мне, увы, нужна…

Мы договорились о том, что они будут искать жилье, и как смогут — съедут. Понимаю их недовольство. У них свои проблемы, но и меня тоже понять можно. Нашли, так сказать, золотую середину.

— Какой запах, м-м… — услышала я за спиной голос Рената и слегка вздрогнула от неожиданности, едва не выронив турку. В последний момент успела снять её с огня. — А на меня останется?

— Бери, — пожала я плечами, понимая, что сварила кофе с запасом, и при желании его хватит и на две порции. — Тебе с молоком, с сахаром?

— Как ты себе сделала, так и мне сделай.

— Ладно.

Я добавила ему немного сахара, как себе. Без молока. Поставила перед ним чашечку и села напротив со своей.

— Спасибо, — поблагодарил он, а меня едва не перекосило от боли.

Его голос резал мне по сердцу острым осколком стекла. Низкий, тягучий, такой… чувственный. И он так похож на голос Богдана! Мне почудилось, что меня за кофе поблагодарил муж. Даже головой потрясла, чтобы прогнать непрошенный морок…

Почему же так больно? Когда же станет легче?

— Ты жильцов зачем прогоняешь? — спросил младший брат моего мужа, который не догадывался, какие сейчас страсти кипели внутри меня из-за него. — Пусть живут.