Стоило мне только выйти из столовой, как передо мной появилась Алла Викторовна, тут же хватая за руку:

– Как в столовой? Понравилась еда?

– Да, всё было очень вкусно. Спасибо, – ни слова не соврала. Еда действительно пришлась мне по вкусу.

– Не меня благодари, а нашего повара Марию. Завтра с ней сама познакомишься.

Как мне и обещали, повели на экскурсию. Показали, где находится игровая комната, классы, которые мне предстоит посещать каждый день, но, разумеется, с выходными; рассказали про второй этаж, который разделён на два крыла: для девочек и мальчиков. Делить комнату, как я и предполагала, пришлось с семью девочками. Благо комната была большая, что нельзя сказать о кроватях.

Мой чемодан уже стоял около неё, дожидаясь моего прихода.

– На сегодня всё, – Алла Викторовна оглядела комнату, – Думаю, дальше ты сама разберёшь свои вещи.

– Да, спасибо, – присаживаюсь на краешек кровати, пальцами сжимая подол своего платья.

Воспитательница удалилась, оставляя меня в кругу семерых девочек, которые, к моему огромному сожалению, были старше меня, а три из них младше, и намного.

Чувствую, новая подушка сегодня познакомится с моими слезами.

Каждая из девочек поприветствовала меня, но быстро потеряла свой интерес, возвращаясь к своим делам. Ведь я не первая такая, и не последняя.

Только одна, увидев которую, моё сердце быстрее забилось от страха, не спешила оставлять меня без внимания.

– Так значит, Ника, – рыжая бесцеремонно легла на мою кровать, пока я распаковывала чемодан, – А я Катя. И как тебя сюда занесло, Ника?

Так и замерла с пакетом в руке, шокировано рассматривая девушку. Как можно без разрешения ложиться на мою кровать, при этом, не снимая свою обувь? Если она старше, значит, имеет право забивать на моё мнение?

– Это моя кровать, – напоминаю ей, улавливая момент, чтобы хорошенько её рассмотреть. Я бы не назвала эту девушку красавицей. В ней всё было слишком: слишком маленькие глаза, слишком курносый нос, слишком пухлые губы, слишком тонкие брови и слишком много веснушек.

– Я в курсе, – Катя прищурила свои и без того узкие глаза, – Есть проблемы?

Да!

– Нет, – качаю головой, возвращаясь к своему чемодану. От своей трусости становилась противна сама себе.

– Ну, так ты ответишь?

– На что?

– Как ты сюда попала?

Я не хотела говорить, но и молчать у меня не вышло бы. Только не с такой как Катя.

– У меня погибли родители.

– Печально, – девушка удобнее устроилась на кровати, – А сколько тебе лет?

– Тринадцать, а тебе?

– О, значит, тебе ещё не скоро выпустят отсюда. Сочувствую искренне, – мой вопрос так и остался без ответа, да и это меня волновало меньше, стоило только осмыслить слова девушки.

– Нет, – качаю головой, чувствую, как слёзы вновь подкатывают к глазам, – Я здесь надолго не останусь. Меня скоро тётя заберёт. Она обещала.

Наверное, это было моей ошибкой.

Катя мигом выпрямилась на кровати, а непонятный для меня блеск в её глазах заставил насторожиться. В комнате наступила тишина, даже девушки, которые о чём-то мирно переговаривались, замолчали.

– Тогда не стоит раскладывать вещи. Уверена, ты исчезнешь отсюда быстрее, чем думаешь.

Я и правда перепугалась настолько, что убежала вон из комнаты, не успело и пройти пяти минут. Косые взгляды не давали вздохнуть полной грудью, и голос Кати, не предвещающий ничего хорошего, заставлял задыхаться от нехватки кислорода.

Почему я не могу держать язык за зубами, когда это так необходимо?

Быстрым шагом прохожу по длинному коридору, пока не натыкаюсь на лестницу. В этих коридорах очень легко запутаться, но возвращаться обратно в комнату боялась. Почему-то слова Кати казались пророческими. Наверное, дело во взгляде, которым она меня одарила, и интонации голоса. На последнем этаже располагались душевые кабинки и туалеты, поделённые на мужские и женские, а также имелись и общие, но судя по закрытым дверям, они были сломаны.