Боюсь даже представить, что находится у него под одеждой. Думаю, что поклонниц у него стало в разы больше, потому что то, что я сейчас вижу это за гранью, он абсолют мужской красоты.

Как же он похорошел… повзрослел… стал более мужественным.

Пялюсь, а сама ругаю себя за то, что хочу потрогать его, пощупать это все, уткнуться носом в его большую, сильную грудь, вспомнить его запах.

Желаю его обнять, это желание настолько острое, что хочется расплакаться.

Я все такая же слабая рядом с ним и я не понимаю, как с этим бороться.

Я могу противостоять ему, но не своим чувствам. Дура? Может и так.

Яр наклоняется ещё ниже, ему приходится хорошенько согнуться, чтобы его глаза приблизились к уровню моих, но даже в таком положении, мне кажется, что он заслоняется собой все пространство, с ним я ощущаю себя крошечной, маленькой, беззащитной девочкой. И судя по его самодовольной ухмылке, он это знает.

Знает, как довлеет своим превосходством в росте.

— Вот ответь мне, почему ты такая проблемная, Савушкина? — спрашивает, крутя пальцами локон моих волос.

И при этом, как бы случайно, задевает рукой мою грудь, из-за чего я дёргаюсь, будто меня шарахнуло током. И что самое обидное, это то, что даже через слой одежды и нижнее белье мои соски напрягаются.

Боже, как же стыдно, какой позор!

Раньше я за собой такого не замечала, такого никогда не было с Рудаковым. Казалось бы одно маленькое, непроизвольное касание, а меня уже штормит. Хорошо, что я не выпила, иначе не знаю, как отреагировало бы мое предательское тело.

— О чем ты? — нервно сглатываю, отходя чуть в сторону, что впрочем, не очень помогает, так как теперь он перегородил мне дорогу упершись своими огромными руками в перила.

Я снова в западне.

— Какой наивной дурочкой нужно быть, чтобы прийти в клуб без парней, или ты никогда не слышала, что это может быть опасно? Выкручивала задницей, привлекая голодных мужиков, — с каждым словом он расходится все сильнее. — Не боишься, что тебя утащат в туалет, изнасилуют там и оставят, или же вовсе затащат в какую-нибудь машину?

Я не знаю, что ему на это ответить, ведь в чем-то, он конечно прав, но я же была не одна! И за все время, где бы мы ни гуляли, подобных проблем не возникало.

Я и правда даже не задумывалась, что подобное может приключиться со мной.

— Не дави на меня, — говорю я, кладу руку ему на грудь и пытаюсь оттолкнуть.

Яр такой тёплый, нет он горячий! Как печь, от которой хочется согреться. Он начинает дышать чаще, когда опускает глаза на то место, где я его касаюсь его.

Одёргиваю руку и прижимаю ее к своей груди.

— А может ты именно этого и хотела. Может мне не стоило подходить?

Морщусь от его предположений. Я не какая-то шлюха. Я всего лишь хотела танцевать и веселиться.

— Я не просила о помощи и вообще-то я пришла с Сашкой!

Меня начинает трясти. Яр доведёт меня до приступа истерики это точно.

— Она была тебе необходима, ведь твой любимый не отлипает от бутылки и от твоей подруги.

Его слова жалят, но я понимаю, что он говорит это специально, чтобы сильнее меня зацепить. Он говорит о том, что я итак вижу, я знаю, что Сашка пьёт, а с Ленкой они просто хорошие, давние друзья.

Я бы заметила, если бы они крутили шашни у меня за спиной.

12. Глава 12.

— Это не твоё дело. Бесов, не твоё, слышишь? Лучше оставь меня в покое, — чуть ли не рычу я. — И держись от меня подальше.

— Где-то я уже это слышал. Но увы мы теперь родственники и оставить в покое я тебя не могу. Я не могу бросить в беде свою сестричку.

Замираю. Не веря в то, что он только что сказал.

В горле застревает страх, отчаяние и ещё что-то, очень знакомое.