Ульяна закладывала неведомую мне интонацию в каждую букву, которая содержалась в этом пустом слове.

– Никита… – повторила она осторожно.

– Аптечка в ящике, – кивнув, я сел на стул и приподнял подбородок, напоминая про ссадины.

Вздохнув, Ульяна все же подошла ближе, тихо, словно кралась на носочках. Я заметил, какая у нее маленькая ступня и худенькая ножка. Да и сама она кажется хрупкой: дунь – рассыплется.

– В каком из?

– Куртку-то сними, не замерзнешь, не переживай.

– А я и не переживаю, просто скажи в каком ящике аптечка или достань сам! – пробурчала она недовольно. А затем все–таки стянула пуховик, аккуратно положив его на спинку стула. Я скользнул взглядом по ее аппетитной заднице и тонкой талии. Обтягивающие вещи однозначно идут девушкам. Вернее, Ульяне.

– Напротив тебя ящик, – сообщил я, не отводя взгляд. Чувствовал себя чертовым извращенцем, который испытывает кайф, нагло разглядывая девушек. Настроение вмиг заиграло яркими красками. Я даже забыл про отца, его водителя и скандал на этой самой кухне, произошедший пару часов назад. Хорошо, что они убрали осколки от кружки, о которой я уже тоже успел позабыть.

– Оно? – Снежинка повернулась ко мне, держа в руках пластмассовую прозрачную коробочку.

– Бинго, миссис Холмс.

– Ты всегда такой? – девушка подошла ближе, открыла аптечку и начала ковыряться там, видимо пытаясь понять, где лежит перекись и лейкопластыри.

– Всегда. А ты?

– А что я?

– Всегда бежишь спасать брата, который тебя ни во что не ставит? – меня понесло, хотя надо бы заткнуться, иначе обломлюсь с сексом.– Он просто дурак, – неожиданно ответила Ульяна, теребя в пальцах упаковку в ватными палочками. И даже не стала кидаться в меня колкими фразами, защищая брата. Удивительно. – Будет больно — кричи.

Сказав это, Снежинка шагнула ко мне ближе, взяв бутылочку с перекисью и ватную палочку. Она слегка наклонилась, отчего ее пушистый хвост упал вниз, оказавшись возле моего носа. Пряди вкусно пахли клубникой.

– Мне не бывает больно, – я посмотрел на нее снизу вверх, но Ульяна этого, конечно, не видела.

Она аккуратно поднесла перекись к моей брови, капнула на ссадину и зачем-то подула. Такой вроде бы обычный жест, но меня пробрало. Слишком заботливо и нежно выглядела эта манипуляция. У меня перехватило дыхание, пульс вдруг зачастил, а она все продолжала дуть, аккуратно касаясь ранки и медленно подтирая сгустки крови. Черт! Даже врачи неотложки не бывают такими милыми с пациентами при смерти.

– Ринг – это опасно, ты часто бываешь там? – спросила Ульяна будничным тоном, словно мы сто лет знакомы. Меня напрягал и этот тон, и этот вопрос, и то, что она стояла так близко, дула на ссадину.

– Жизнь вообще опасная штука, можно и с крыши упасть, и камнем по голове получить.

– Это стечение обстоятельств, а здесь — намеренное попадание в цель.

– Вот как?

Ульяна заклеила мне бровь пластырем и наклонилась еще ниже, останавливая взгляд на моих губах. А я в свою очередь неотрывно смотрел на ее губы. В какой-то момент я заметил, что она смутилась, выдал легких румянец на щеках. Видимо, мы все-таки думали об одном и том же – о поцелуях и о сексе.

Снежинка поднесла бутылочку, и капля перекиси попала на мои губы. Она снова заботливо подула, непонятно для чего. А у меня по телу прошелся, словно разряд тока из-за нахлынувшего возбуждения.

«Хочу ее» – настойчивая бескомпромиссная мысль вспыхнула в голове. Она была подобно дьяволу, который шептал команды к действию. И я не мог не послушаться. Обхватив пальцами подбородок девчонки, наклонил и страстно накрыл ее губы поцелуем.