– Нет, может быть, я приготовила бы ваш любимый пирог с лососем, – произношу с примирительной улыбкой.
– Ой, можно подумать, ты готовить умеешь, – очередная колкость летит в мою сторону, хотя я множество раз за годы брака наблюдала, как она за обе щеки перемалывает мою стряпню, – я вот Марату пирожков напекла. Его любимых.
На столе, в дымящемся пакете, лежат обжаренные в масле чебуреки. Интересно, сама приготовила или купила в пекарне за углом?
Пока я пыталась немного облегчить свои муки, умываясь холодной водой, всё время слышала ворчание этого недовольного ревизора. Она залезла в каждый ящик, в каждую тумбочку. И везде нашла к чему прицепиться. То рубашки у меня не так выглажены. То стрелки на брюках я делать не умею.
С каждой секундой слушать её становилось всё невыносимей. Головная боль лишь усиливалась.
Пока готовила суп, от Марата пришло СМС.
Ничего не значащий раньше текст принял новый окрас.
«Викусь, я задержусь сегодня. Не жди, ложись спать».
Осела на стул. Не хотелось верить. Но картинка вырисовывалась некрасивая.
Под руку жужжала Антонина Петровна. От её голоса боль только множилась. Благо, когда я сообщила, что Марат задержится, она догадалась уйти.
За все годы нашего знакомства Марат никогда не давал мне повода думать о том, что он способен меня предать. Разлюбить. Предпочесть мне другую.
А сейчас я вдруг с удивительной ясностью поняла, что у него связь с другой женщиной. Не знаю, насколько глубокая и долгая, но…
От этого предположения мне захотелось на стену лезть. Ходила из угла в угол, не зная, где найти себе место.
Он в офисе? Может, поехать туда и проверить?
Заглянуть правде в глаза.
Нет. Это жутко унизительно. Бегать за ним.
Вгрызлась в свою память, пытаясь понять, когда это началось. Как долго длится. Но, ничего не откопав в ней, уснула.
Проснулась ночью от шума воды. Часы показывали полночь.
Выбралась из-под тяжёлого одеяла. Не помня, как укрывалась.
И замерла при входе в кухню.
Марат мыл оставленную мной посуду. Наверняка, умей он готовить, и суп бы доварил. Но вместо этого просто убрал всё в холодильник.
На нём всё ещё была та рубашка, что он надевал с утра.
Как там делают ревнивые жёны? Проверяют воротник и манжеты на следы помады?
С мыслью о том, что если моя гипотеза окажется верной, то я больше никогда не смогу обнять Марата, подошла к нему.
Положила ладони на широкую спину. От моего прикосновения мышцы на мгновение напряглись, а затем расслабились.
Обняла его за торс без какого-либо намека на лишний грамм жира.
И втянула в себя запах, знакомый до самой последней химической составляющей. Без каких-либо чужих примесей. Может, я всё надумала? Может, это моё беременное воображение мне рисует жуткие картинки?
– Не хотел тебя будить, ты так сладко спала, – сообщает муж, выключая воду и оборачиваясь ко мне, – сейчас очень много работы. Но это временно. Я должен заключить хорошую сделку, и мы переедем отсюда.
Сонно утыкаюсь ему плечо. Трусь щекой, будто кошка, оставляющая метку на своем хозяине.
– А мне нравится, как мы живём. И эта квартира мне тоже нравится, – поднимаю к нему лицо, – разве ты не счастлив?
Марат убирает прядь от моего лица.
– У тебя должно быть всё самое лучшее. И у тебя это будет, – уверенно заявляет.
– У меня есть лучшее – это ты.
От моих слов Марат стискивает меня так, что косточки хрустят. Мне вдруг хочется прямо сейчас сообщить ему о беременности. Отбросить страхи.
– Утром уезжаю в командировку. Приеду прямиком к вечеринке. Я оставил тебе денег. Не забудь про платье. Ты должна быть там самой красивой.