Она проклинала в этот момент свою правдивость, припёртая к стенке честностью.

Он побледнел. Шрам резко выделился, деля лицо на прежнего Стаса, до похищения во всём доверяющего, и нового, с гневом в глазах, спустя всего несколько часов после очередного объяснения в любви.

– Это так ты защищалась от изнасилования? Грудью шла на амбразуру? – горькая усмешка скривила губы.– С голой конечно удобнее. Представляю, как он испугался.

– Ты не так понял!

Стас усмехался, а глаза кричали от боли.

– Перепутал до «изнасилования» и после? Поставлю вопрос по-другому: это проводы, или встреча? – и тут же, не дожидаясь объяснений: – Вот почему так отговаривала от выяснения отношений со Светличным. Сразу становятся понятными его предложения жить в новом доме и работать в одном офисе.

Она сдержала слёзы, с вызовом заявив:

– Тебя какая из версий устроит?

– От любой станет тошно. Но спасибо, что не позволила выставить себя перед ним дураком, – ноздри тонкого носа раздуты. По скулам гуляют желваки.

Таким разъяренным она видела мужа впервые. Слова как гвозди забивались в душу:

– Я понял бы, расскажи ты правду. Считала меня мёртвым и пустилась во все тяжкие.

– Это не то, что ты думаешь! – она отвечала с железными нотками в голосе.

Оправдываться не в её привычке.

Он усмехнулся, выплюнув в бледное: как простыня лицо:

– Когда поймаешь меня в постели с любовницей, не жди других фраз. Эта отшлифована на миллионах рогоносцев!

Она с трудом удерживала спину. Хотелось сложиться пополам и взвыть в голос. Хватило сил лишь, чтоб обвинить в ответ.

– Ты там уже был с Марианной. Оставив меня одну с тремя детьми, на растерзание бывшему мужу.

Он усмехнулся.

– Вижу на снимке, насколько быть растерзанной тебе нравилось…

Нина закрыла глаза. Она опять терпит боль от самого родного, как казалось человека. Снова должна оправдываться, объяснять, раскладывая всё по полочкам. Где взять сил?

Он продолжал бить словами:

– Я не уйду. Понимаю насколько сейчас всё опасно и сложно. Детей не оставлю! – Он кивнул на дверь комнаты: – Устроюсь в гостевой спальне.

– Хорошо! – унижаться она не станет. Она проводила его пустым взглядом.

Пусть варится в ревности дальше или на самом деле найдёт уже себе кого-нибудь. Жить в недоверии не хотелось. Жалела лишь об упущенном времени. Пока она меньжевалась, как не обидеть ранимого Стаса, кто-то во всю действовал. Оставалось узнать, кто?

Вряд ли Аиша. Зачем ей освобождать от мужа соперницу? Дать прямую дорогу Светличному? Или тонкий расчёт в другом? Нужно ускоряться…

Она зажала ладонями голову, понимая, что пытается загрузить мозг, чтобы не удариться в слёзы отчаяния. Жуков снова поверил другим. Это входило в привычку нового Стаса. Нужен ли ей такой муж? Большой знак вопроса.

Она на автомате убрала со стола. Загрузила мойку, переоделась и встала под душ, глотая горячую воду, перемешанную со слезами. Душу раздирало на части.

Сильная женщина в очередной раз плакала, оправдывая солёные капли струйками из лейки.

Таблетка снотворного со стаканом воды, просмотр видео с малышнёй и Нина провалилась в сон. Снова одна в холодной постели. С твёрдым намерением абстрагироваться от происходящего, ради спасения детей.

Через три дня она имела на руках фотографию сволочи, что пытался убить детей. Детскую медицинскую Аиши. Достать сведения из частной клиники, где та наблюдается много лет, пока не удалось. Гранд Чероки неделю как числился в угоне. Его нашли брошенным в Подмосковье.

Дело по снайперу продвигалось. Бероев шаг за шагом отрабатывал разные версии. На конвертах, переданных матерью нападавшего блондина, кроме их отпечатков ничего не нашли. Начального айпи-адреса, приславшего снимки Стасу, тоже. Об именах игроков можно только догадываться, но не приписать к делу.