Аудитория с готовностью ржет. Даже самое дешёвое представление для них лучше, чем скучная лекция — это понятно.

— Девушка? — брови преподавателя уезжают куда-то к линии лба. — Объяснитесь.

— Он шутит, — неловко бормочу я, пытаясь сбросить с плеча тяжелую руку.

— Вы же дочь Ольги Григорьевны? — вдруг доходит до преподавателя, который все это время придирчиво изучает мое лицо.

— Да. (О господи, я надеюсь, мама никогда об этом не узнает!)

— Это ее распоряжение?

— Да (Когда, когда я стала столько врать?!)

— Понятно. Ну что ж, садитесь.

Он вздыхает, поправляет очки и снова возвращается к лекции. Что-то про крупные задачи, часто возникающие в бизнес-аналитике, и еще много всяких непонятных слов.

Полностью свободных парт нет, на каждой кто-то сидит, но Громов уверенно подходит к последней, где развалился какой-то блондин с модной стрижкой. Хватает короткого «Свалил», и тот быстро хватает вещи и пересаживается на другой ряд.

Мы садимся за эту парту. Вдвоем.

— Первая задача связана с прогнозированием временных рядов, — бубнит преподаватель. — Задачи такого типа часто возникают, когда необходимо оценить значение показателя в будущем, основываясь на истории его изменения в прошлом. Такими показателями могут быть спрос на товар, аудитория рекламного баннера, цена акций…

Громов со скучающим видом достает телефон, что-то там набирает, а потом протягивает его мне.

«Сыграем?»

«Во что?» — печатаю я и отдаю ему обратно.

На этот раз он пишет дольше.

«В жопу. Сначала я говорю это слово шепотом потом ты громче потом я еще громче и так пока не выявится победитель»

У меня перед глазами темнеет. Что он себе позволяет?!

— Я не буду такое делать! — яростно шиплю я. — Я не скажу такое! Никогда!

— Сразу видно — хорошая девочка, мамина радость, — издевательски шепчет Громов, наклоняясь ко мне так близко, что я чувствую жар его дыхания и терпкий древесный запах одеколона. — Заменим на слово «дурак»? Так согласна играть?

— Нет!

— Выиграешь — будешь свободна от меня. Обещаю.

Я закусываю губу. Это заманчивое предложение. Ужасно заманчивое. Я ведь и так уже опозорилась — дальше некуда. Надо просто дойти сейчас до конца и избавиться от присутствия Громова в своей жизни раз и навсегда.

— Обещаешь? — с сомнением спрашиваю я.

— Клянусь.

И что-то в выражении зеленых глаз заставляет поверить ему.

Я неловко киваю и тихо, одними губами шепчу:

— Дурак.

Смотрю при этом на Громова, чтобы он не сомневался, кого я имею в виду.

— Дурак, — отзывается он чуть громче.

У меня сильно колотится сердце, ладони становятся влажными, и я торопливо вытираю их об юбку. Мы отвратительно себя ведем, так нельзя! Но почему меня так манит вызов, который горит в его взгляде? Почему мне так страшно и сладко одновременно?

Это неправда, что у дьявола красные глаза. У дьявола глаза — зеленые. С карими прожилками, черными дырами зрачков и бессовестно длинными и пушистыми ресницами.

— Дурак!

Меня уже слышат студенты на соседних партах и недоуменно оборачиваются в нашу сторону. Громов ухмыляется и шепчет мне "умница".

— Дурак! — говорит он затем еще громче. Уже почти в полный голос.

Преподаватель нас пока не слышит, он увлеченно пишет что-то на доске, параллельно рассуждая о том, какая формула тут подойдет лучше всего.

— Дурак! — я повышаю голос, как могу, но он все равно предательски дрожит.

А взгляд все не отрывается от Громова и одобрительной усмешки на его лице.

Спина преподавателя напрягается, и он перестает писать.

Вокруг становится шумно, все начинают шептаться.

— Это что? Пранк?

— Зак, ты че? Поспорил?

— Слышь, это же дочка завучихи…

Громов тоже смотрит мне в глаза, медлит, и на мгновение я ощущаю триумф. Кажется, я победила! Он побоится сказать громче, особенно когда идет занятие, и его недавно отводили к директору, и…