– Слушай, Усольев уезжает завтра, ему надо срочно проверить движок…

Изо всех сил стараясь не выдать того, что чувствую, попрощалась и вышла из квартиры.

В этот же вечер, надев одно из лучших платьев, отправилась в тот самый ресторан, где должен был проходить прием. Успешно притворившись одной из приглашенных, прошла внутрь. Похоже, ужин уже закончился, и гости развлекались кто как. Кто-то стоял в сторонке и беседовал, кто-то пил, сидя за столом, а некоторые уже пошли в пляс.

Искать Филиппа пришлось недолго. Он стоял у барной стойки, смеялся и что-то шептал на ухо брюнетке в блестящем платье. Его ладонь скользила по ее заднице. Словно бык во время корриды, я бросилась к нему, расталкивая людей. Его глаза прищурились, в них явно было недовольство, брови сошлись на переносице.

– Ты что здесь делаешь, Тося? – тихо спросил он. – Разве ты не должна быть сейчас у Максима Валерьевича?

– У папы? – его спутница с интересом поглядела на меня.

– Решила вместо этого развлечься, – глаза жгло от ярости.

– Тося, тебе здесь не место.

– Фил, кто это? – дочка Усольева презрительно скривила накрашенный рот.

– Ириш, не обращай внимания, это так, бегает за мной, как собачка.

– А-а, а я подумала, одна из очередных эскортниц моего папочки.

Они громко захохотали, а у меня перед глазами вдруг встала белая пелена. Схватив у проходившего официанта бокалы с красным вином, плеснула обоим в лица.

Пока шла к выходу, в ушах стояли их вопли, но мне было все равно.

На следующий день я была уволена, а еще через пару деньков хозяйка квартиры, которую мы снимали вдвоем с подругой, попросила и меня, и Надьку убраться оттуда в течении двадцати четырех часов. Звонил Филипп, но я отключила телефон и включила, только чтобы позвонить мачехе, когда поняла, что работы в этом городе мне уже не найти.

Вся эта круговерть пошла мне на пользу, отвлекла от мыслей о несчастной любви. К тому времени, когда я уже сидела в автобусе, чтобы ехать в Москву, от прежних романтических чувств к Филиппу осталась только холодная ненависть и презрение.

***

Кажется, Антонина всё-таки запомнила мои объяснения о кофеварке. Кофе был готов, такой, как я любил – с пенкой. На столе тарелка с горкой тоненьких блинчиков и – на выбор – банка с икрой, мёд, протертая клубника с сахаром. Похоже, девчонка взялась за ум.

– Тонь! – окликнул ее. Тишина. Неужто уже куда-то убежала? Нашла работу? Вышел на балкон и стиснул зубы – открыв капот, Тонька что-то разглядывала под ним. Вот черт, какого фига она ковыряется в моей и так прекрасно настроенной ламбе?

– Эй, а ну закрой! – прокричал. – Не трогай машину.

– А то что?

– Тоха, только попробуй что-нибудь с ней сделать…

Она фыркнула, руки в бока. Хороша в этих коротких шортиках!

– Это только ты мог додуматься забивать картошку в выхлопные трубы.

Хмыкнул:

– Вспомнила же…

– Я много чего могу вспомнить, Лапша.

Не желая спорить, перепрыгнул через перила балкона на газон и бросился к своей машине.

– Иди, ешь свой завтрак, а то на работу опоздаешь, – огрызнулась, когда я оттиснул ее подальше от машины. – Я просто решила полюбоваться твоей тачкой, лох. Заодно посмотреть, что у тебя там за движок, какая турбина…

– Не твоё дело, – захлопнул капот и на всякий случай запер двери.

Хм, специалист, ёжь твою мать. Пусть возится с пятерками и девятками и не сует свой нос куда не надо. Только вчера получил машину из сервисного центра и жалоб не имею.

Проводил взглядом удалявшуюся фигурку. Аппетит пропал, но все-таки я вернулся в дом, забросил в себя пару блинков, через силу проглотил их. Всего три дня как объявилась сводная сестрица, а уже нервы ни к черту. Так и жду подвоха.