– Я не понял, ты на чьей стороне?! – офигел Артем.

– На твоей, конечно, но это же Новый год. Давай сегодня не будешь изводить девчонку.

И Влад отправился на кухню, чтобы залезть в мусорное ведро. Леся подбежала и схватила его за предплечье.

– Влад, не стоит там рыться. Все равно это чужой подарок. – Олеся вытерла рукавом мокрые глаза. – Я тебе кое-что другое подарю.

Девушка за считанные секунды наведалась к себе в комнату и вернулась к Владу, уже ждущему ее у входа.

– Вот, – Олеся взяла широкую ладонь парня и вложила в нее простое исчирканное и немного кривое колечко, даже не серебряное. – Это моей бабушки кольцо. После войны дедушка смог только такое на их свадьбу достать, но она это кольцо всю жизнь носила. Говорила, что оно особенное, в нем хранится вся их с дедушкой любовь, и что оно приносит удачу.

Олеся отступила на шаг. Влад задумчиво посмотрел в ее по-детски наивные глаза, удивляясь, сколько простодушной доброты может быть в человеке.

– Спасибо. Действительно, в тысячи раз ценнее, чем запонки, – сказал он и не спеша пошел обратно в холл.

Влад с Артемом ушли, а Леся еще долго смотрела в окно на пустую улицу.

Новый год Олеся встретила в постели. Спала, умаявшись за прошедший день. Сквозь сон слышала залпы салюта, но вставать ради этого не собиралась.

Не смотря на то, что в праздник она осталась одна, главным казалось то, что было тепло, сыто и сухо. Очень часто в общежитии сквозь рассохшиеся деревянные окна в комнату проникал сквозняк, выстуживая и так прохладные помещения. В сильные морозы не спасали даже одеяла, и приходилось ходить с маляриями на губах от постоянных простуд. Денег на еду тоже хватало едва ли. Олеся по возможности откладывала на дорогу к родителям, поэтому часто выбор стоял не между вкусной или сытной едой, а вообще между едой и билетам. Олеся привыкла к постным супам, к пустому чаю с хлебом, но сейчас начала замечать, что этого ей стало мало. Живот почти не вырос, хотя и стал очень плотным, но кушать иногда хотелось так, будто детей она вынашивала не одного, а семеро.

А сегодня голод отступил, тепло воздушного одеяла окутало с головы до ног, а уютная тишина укачала в своей колыбели, сделав сон лучшим за последние месяцы.

Вообще спать Леся теперь могла много и долго, а учитывая насколько мягкой была ее новая кровать, из постели выбираться совершенно не хотелось. Но под утро ее разбудила чья-то ругань, доносившаяся из коридора. Олеся прямо в пижаме вышла из комнаты и направилась в холл. В дверях, еле держась рукой за стену, стоял невменяемо пьяный Артем и пытался разуться. Тело его совершенно не слушалось, и стоило чуть приподнять ногу, чтобы стянуть ботинок, как его тут же вело в сторону. Так он и ругался, совершенно не представляя как разуться и при этом остаться в относительно горизонтально положении.

– О, – пьяно улыбнулся он, увидев Олесю, – цыпочка вышла. А я тут, пф, не могу разуться. Пол, скотина скользкий, что ли… и еще эта стена ездит туда-сюда, черт ее побери.

Артем весело зафыркал над чем-то своим и вновь приступил к безнадежным попыткам избавиться от обуви.

Олеся подошла к нему и присела на корточки, помогая стянуть ботинок, один, другой, потом помогла снять пальто, и взяв под локоть повела на второй этаж. Артем хоть и выглядел поджарым и в меру стройным, но весил, кажется, тонну, и девушке нелегко приходилось, когда он всем весом на нее опирался.

– Тёма, зачем же ты столько пил? – тихо причитала она, таща его по ступеням.

– Ой, только не надо мне тут, ик, читать… эти самые… как их там…нотации. Ты мне не жена, – совершенно беззлобно ответил он. Потом остановился, и покачнувшись, упал на колени.