Людьми они оказались адекватными: высокий статный мужчина сказал, что если увидит у своего сына в руках сигарету, заставит сожрать ее вместе с пачкой. Его жена подтвердила. Про алкоголь они и слышать не хотели. Я им поверила. Безоговорочно. Кивнула и отпустила ребят, не забыв напомнить, что если они все же застанут с сигаретами моих, пусть не спешат утрамбовывать в них табак.

Их общий друг живет неподалеку, что стало еще одной причиной, по которой я все же отпускаю ребят. В любой непонятной ситуации мне потребуется всего пара минут, чтобы добраться по адресу и забрать своих оболтусов. Правда, надеюсь, что не придется.

До приезда Ромы остается какой-то час, и я решаю посвятить его укладке. Достаю недавно приобретенную плойку, делаю пару первых локонов, когда звонят в дверь. Видимо, у Ромы получилось прийти раньше.

Я быстро связываю волосы обратно в пучок, отключаю плойку и иду открывать. На пороге не Рома. Я даже рот открываю от удивления, потому что вижу на лестничной площадке Славу. Мы не виделись с ним больше трех лет. В последний раз он забирал Олега и Пашку именно тогда. Взял их на выходные, а когда привез, сказал, что пропадет на некоторое время. Вот и пропал. На три года.

— Привет, Соня, — улыбается Слава. — Впустишь?

Адекватных причин отказывать ему у меня нет, поэтому я освобождаю проход и позволяю ему пройти. Он разувается, снимает верхнюю одежду, вешая ее на крючок у входа, спрашивает, где помыть руки. Я отвечаю ему на автомате, все еще не понимая, что происходит и почему он пропал на целых три года, а теперь вернулся, как ни в чем не бывало.

Мой взгляд цепляется на изменения, что произошли в нем за это время: новая стильная прическа, ухоженная внешность, маникюр на ровных пальцах. Слава похудел и подтянулся, лицо стало моложе, чем когда-то, но не узнать его я не могу. Все же мы прожили с ним больше восьми лет. Одежда на нем дорогая, не простой костюм, купленный в первом попавшемся магазине, а бренд. Если три года назад он уезжал работать, то у него явно все получилось.

— Где дети? — спрашивает, видимо, замечая, что ребят нет дома.

— У друга ночуют.

— Одни? 

— Им по двенадцать, Слава, — напоминаю ему.

— Да, прости.

— Будешь чай? — предлагаю, чтобы не стоять в прихожей.

— Да.

— Идем на кухню.

На то, чтобы нажать кнопку на электрочайнике у меня уходит секунда, после которой я поворачиваюсь спиной к столешнице и упираюсь в нее ягодицами. Смотрю на Славу. Он даже ведет себя иначе. Двигается, сидит, дышит и даже смотрит.

— Я бы хотел увидеться с ребятами.

После его слов меня обуревает злость. Он пропал на три года. Не просто уехал в другой город, периодически созваниваясь с сыновьями, а пропал. Исчез, ничего им не сказав. На их вопросы “Где отец” мне приходилось отвечать самой и каждый раз что-то придумывать. Отвечать честно я стала спустя год молчания. Сказала, что понятия не имею, куда делся их папа. После они и вопросы задавать перестали, хотя я видела, что тоскуют.

Я тогда даже в розыск думала подавать, мало ли, вдруг он давно умер, а я даже не знаю, но потом встретила его мать. Она сказала, что Слава отлично устроился в жизни и что это именно я не давала ему развиться. Я тогда подавила в себе желание найти отца своих детей. Зачем? Чтобы услышать, что они ему не нужны и у него другая жизнь? Даже его мать, которая души во внуках не чаяла, после нашего развода от них отказалась.

— Тебя три года не было, — на всякий случай говорю ему, вдруг он забыл.

— На то были причины.

— Тогда и у меня есть причины не подпускать тебя к детям, Славик.

— У тебя нет такого права. Документально я их отец и могу видеться с ними в любое удобное время.