Впрочем, на моем месте тут тоже нечему радоваться.

Смешно, а ведь было время, когда я горячо мечтала о том, что выйду замуж за Диму. Это была моя самая тайная и самая стыдная мечта. Я знала, что так никогда не будет, но много раз представляла себя в белом платье и его рядом с собой. А сейчас он тащит меня в ЗАГС… чтобы с полным правом жить со мной в квартире и контролировать мою учебу.

Какой бред!

– Это полный бред, – озвучиваю я свои мысли. – Кажется, ты головой долбанулся. Иди сходи в больницу, проверься. И ни в какой ЗАГС я не поеду. Даже если ты меня силой туда затащишь, я буду орать, что меня заставили, и никто нас не распишет. Ясно? А теперь открывай дверь, я на автобусе домой поеду.

– По-хорошему никак, да? – задумчиво говорит Дима, кажется, не впечатленный моей речью. – Окей, Лен. Давай по-плохому.

– По-плохому? – я напрягаюсь. – Типа свяжешь меня и будешь угрожать?

– Угрожать? – Дима ослепительно улыбается. – Нахрена? Я считаю, что всегда можно договориться.

Я недоверчиво хмыкаю.

Договориться! Да-да, заливай. Почему же ты с моими ухажерами в школе не договаривался, а разукрашивал им лица? А пистолет для чего с собой носил, когда вы с Лексом обналом занимались? Для того, чтобы аргументы в споре были поубедительнее?

– Смешно! Ну давай, попробуй меня уговорить.

– Тебе, кажется, нравится этот придурок Кастет, да? – с интересом спрашивает Дима, никак не реагируя на мой ядовитый тон.

– Не поняла, – я чувствую какой-то подвох в этом вопросе, но не могу понять, в чем именно дело. – Нет, не особо нравится.

– Ну вот и хорошо, – Дима снова улыбается, но взгляд темно-серых глаз остается жестким. – Значит, ты не расстроишься, если он сядет года на три.

– Чего?! В смысле сядет? – я подскакиваю на сиденье. – Ты что несешь?

– Вождение в пьяном виде, авария с причинением телесных повреждений, – задумчиво перечисляет Грин. – Это статья, Лен.

– Ты… ты… ты охренел?!

– Пока у него только права на полтора года забирают, но если приложить твои справки из больницы и еще надавить на кого надо… – Дима опасно прищуривается. – Ты же знаешь, что я и Лекса напрягу, если мне надо будет. А мне надо.

Я вытираю взмокшие ладони об толстовку. Бедный Кастет вообще не при чем, он мне просто помочь хотел! И если бы не мое дурацкое легкое, которое решило вдруг, что ему надо лопнуть, то на нашу аварию бы даже менты не приезжали. Мы бы просто вытащили машину общими усилиями и поехали бы домой, и Кастет не остался бы без прав. Но права это фигня, а вот тюрьма… Кастету нельзя в тюрьму, он же только с виду грозный, а на самом деле добрый и бестолковый, как какой-нибудь большой пес.

– То есть… – голос у меня прерывается, и мне приходится сделать вдох, чтобы продолжить. – То есть если я не иду с тобой в ЗАГС, то Кастет сядет. Это шантаж, я же правильно тебя поняла?

– Я это называю «договориться», – с усмешкой сообщает Дима.

– Я не ожидала от тебя такого, – бормочу я, и почему-то хочется плакать. – Я всегда думала, что ты другой.

– Какой?

– Не подлый.

Дима усмехается и ничего не говорит, но его безжалостный взгляд и не требует слов. Надо же, когда-то я была уверена, что самый жуткий в их банде – Лекс. У него всегда были абсолютно пустые ледяные глаза, каменная морда киборга-убийцы и презрительный тон. Потом, правда, когда он встретил Ясю, немножко отморозился, а после того, как Яся родила ему дочку, вообще стал похож на нормального человека, но я его все равно немного побаиваюсь.

А Диму я никогда не боялась: он всегда был веселым, простым, заботливым… По крайней мере со мной. А теперь я вижу эту его хладнокровную усмешку, и у меня мороз идет по коже. Я хотела его спросить, правда ли он готов засадить за решетку невиновного человека только для того, чтобы меня контролировать, но слова застревают у меня в горле. В них нет смысла, я и так вижу, что он на это способен.