Спустя полчаса, переполненная чувством глубокого удовлетворения, я наконец вхожу в кабинет своего заказчика. Коля сказал, что прикроет меня и объяснит мое катастрофическое опоздание банальной задержкой рейса, поэтому я стараюсь не перебарщивать с «виноватым» выражением лица. Однако, когда я открываю дверь, тщательно отрепетированная скромная улыбка стекает с моих губ прямиком на начищенный до блеска паркет. В кабинете трое мужчин, за столом сидит самый старший из них, мой заказчик. У двери стоит Коля, мой бывший одногруппник, а вот что здесь делает третий мужчина и, самое главное, почему эта широкая спина мне так подозрительно знакома? Он медленно, словно главный актёр на сцене театра, разворачивается от окна, у которого стоял, и, окидывая меня снисходительным взглядом, ворчит:

– Ну наконец-то!

Несмотря на то, что я так и не разглядела лицо мужчины из мерседеса, в том, что сейчас передо мной именно он, сомнений нет.

И нет, разумеется, я его узнала не по широким плечам и накачанному заду… просто брюки у него такие, хм… запоминающиеся. Черные. И пиджак тоже. Очень редкая отличительная черта, знаете ли.

– Катерина Михайловна. – Олег Вяземский встает из своего кресла. – Здравствуйте! Сожалею насчет рейса. Коля сказал, что самолет больше часа над Москвой кружил из-за того, что диспетчеры что-то напутали.

– Да. – Николай для пущей убедительности трясет перед собой телефоном. – Я в режиме онлайн на карте смотрел.

– А можно и мне посмотреть? – подает голос красавчик в костюме.

Сейчас, когда он, наконец, отвернул свой зад к окну, а к нам повернулся, что та избушка, передом, я могу рассмотреть его лицо. И да, оно прямое доказательство того, что жизнь несправедлива.

Ну почему одним достается все от природы, а другие должны по часу в день тратить на то, чтобы придать себе человеческий облик?

Возможно, если бы я встретила его еще вчера или, наоборот, завтра, его внешность не вызвала бы такую жгучую волну зависти во мне. Но я встретила этого смазливого нахала именно сегодня, после трехчасового перелета, из-за которого ночью поспала всего пару часов. Поэтому сейчас я мысленно сравниваю его лицо с острыми скулами со своей отечной после самолета физиономией. Добавьте сюда синяки под глазами, и станет совсем понятно, почему меня так бесит его хитрый прищур выразительных карих глаз в обрамлении густых ресниц. Последние три месяца я работала с чопорными немцами, но и они смотрелись бы деревенщиной на фоне этого парня с обложки. Даже небрежный русый беспорядок на его голове смотрится куда выгоднее моей «вчерашней укладки». И несмотря на то, что я уверена, что вижу этого мужчину в первый и последний раз в жизни, мне хочется по-детски прокричать ему: «Вот подожди, приведу себя в порядок после перелета и аварии из-за твоего дятла-водителя – и тоже обомлеешь от моей неземной красоты».

А пока Коля невнятно бормочет что-то о том, что уже успел закрыть приложение, в котором следил за моим самолетом, в то время как я на самом деле прохлаждалась с гаишниками, я шагаю к Вяземскому и выдавливаю из себя самую приветливую улыбку из всех возможных. Как-никак, Олег Витальевич собирается отвалить мне кругленькую сумму за то, чтобы я «подчистила» все за его сыном и обелила их семейную репутацию. Такая уж у меня работа – вытаскивать богатых папеньких сынков из зад… неприятностей, в которые они же сами себя и затащили.

Может, в самой утечке химических отходов на фармацевтическом заводе Николай и не виноват, но я до сих пор испытываю «испанский стыд», когда вспоминаю его последующее интервью телевидению. У моего дорогого бывшего одногруппника хватило ума в прямом эфире заявить, что местные жители не имеют права хаять завод за причиненный ущерб экологии, потому что исключительно благодаря ему их захудалый городишко все еще не загнулся. Разумеется, не обошлось и без банальной фразы «наш завод кормит ваш город и всех жителей».