Конечно, он увернулся.

– Дубровина, лови ещё, – засмеялся Макс, подхватывая тряпку и с силой кидая снова в меня.

И я поймала. Я думала, такие мерзкие глупости должны остаться в младшей школе, максимум в средней. Но не в десятом же классе! Я знала, что меловое пятно расползется на кофте, как только она подсохнет. Знала, что я страшно красная. Но уже было плевать. Эти его бесконечные унижения, издевательства. Я пробежала вдоль ряда и, когда на лице Дроздова растянулась азартная улыбка, кинула тряпку ему в лицо. Пока он отвлекся, с разбегу врезалась ему в грудь руками.

– Макс, прекрати, – снова закричала Мила, а фоном прокатилось удивлённое «оу» одноклассников.

Либо Дроздов догадался, что я хотела так сделать, либо сил у меня было настолько ничтожно мало, но сдвинулся он всего на пару шагов, и даже не охнул. Только улыбка исчезла.

– Зря, – бросил короткое Макс, и я попятилась, теперь, в самом деле, испугавшись.

– Серьезно, перегибаешь, – прозвучал где-то рядом голос Лизы.

Макс подскочил резко, схватил меня под руку и потащил из класса. Я пыталась сопротивляться, но мои пятьдесят килограмм против его, примерно, восьмидесяти… Я так испугалась, вообще не представляла, чего ожидать. Ну не ударит же он меня? Хотя, кто его знает.

– Макс, что ты делаешь? – спросила я, когда едва не упала на лестнице, но он, не останавливаясь, подхватил и потянул дальше. – Отпусти меня!

Ребята торопились на занятия, учителей, как назло, нигде не было видно. Дроздов забежал под лестницу, цыкнул на троих девчонок лет десяти, которые строчили кому-то сообщения. Они тут же сбежали, а Макс развернул меня и толкнул к стене, преградив дорогу.

– Совсем обалдела, Дубровина? Смелая стала? – сквозь зубы процедил парень, сверля меня взглядом.

Я сжалась, обняла себя руками. Ну, в самом деле, не сделает же он ничего ужасного? Или сделает? Мы же в школе, да и он не псих. Надо как-то выбраться отсюда, и как можно скорее. Грубость тут не поможет.

– Максим, объясни, что не так? Что происходит? – спросила я как можно спокойнее, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.

– А что не так?

– Ты странно себя ведёшь. Что я тебе сделала? За что ты так со мной?

Топот, голоса и шарканье ног стали стихать, когда прозвенел звонок. Будет очень плохо, если я вернусь позднее, чем в классе окажется Татьяна Альбертовна. Осталось лишь надеяться, что она, как это часто бывало, задержится. Главное, чтоб Дроздов отстал раньше.

– Это ты странная, Дубровина. Тебе же нравится, когда с тобой так.

– Да что ты такое говоришь? Как нравится? – спросила я негромко, испугавшись, что нас тут застукают учителя и придется ещё перед ними отчитываться.

Рука Макса уперлась в стену рядом с моей головой. Я шагнула в сторону, надеясь обогнуть, но тут же вторая его рука легла на соседнюю стену. Замечательно. Я оказалась зажата в углу.

– Вот так. Чтоб бесили, провоцировали, доставали. Тебе эмоций не хватает? Пострадать любишь? – перечислял Дроздов. – Разве нет?

– Нет, Максим. Я не знаю, откуда в ваших головах такие странные идеи, – ответила я сдержанно.

– В ваших? – зло переспросил Дроздов. – Уж не о Градове ли речь? Везде он.

– Если у тебя есть к Диме претензии, выскажи их ему, а не мне. Что тебе нужно? Ты сам отвернулся от меня, выбрал других друзей. Так в чём дело? Сколько ещё ты будешь издеваться надо мной? – не выдержала я.

Сколько раз зарекалась не лезть в споры и конфликты, включить полный игнор. А в итоге не могу. Обида душит, выдергивает наружу затаенные слова и вопросы. И это, возможно, даже неплохо. Надо же когда-то прояснить, за что такое отношение. Пусть и на эмоциях.