– Я расследую исчезновение Беверли не для статьи и не для Джоша.

Я смотрю ей в глаза, однако не давлю на нее. Ханна замыкается, если на нее напирают. Давлением из нее ничего не выжмешь. Она теребит одну из бумажных упаковок. Шорох заполняет напряженную тишину между нами.

– Мы с Беверли были вместе.

В один миг мимо меня проносится другая реальность. Напротив меня сидит не взрослая Ханна-репортер, а более юная ее версия. Девочка, которая среди горы печенья открыла мне, что ей не нравятся мальчики. Ханна, которую после ее каминг-аута постоянно оскорбляли, и которая дистанцировалась от всех – за исключением меня. Ханна, которая в Колледже наконец смогла стать другим человеком и создать себя заново. Ханна, которая, похоже, в первые свои дни в Уайтфилде познакомилась с кем-то: с Беверли Грей.

Во рту ощущается горечь, которую я сглатываю и идентифицирую как ревность или зависть. Я желаю Ханне только лучшего, но мысли о Беверли рука об руку идут с мыслями о Джоше, которых я себе как раз не могу позволить. Не хочу позволить. Я быстро засовываю в рот следующую порцию выпечки и жду, пока Ханна будет готова говорить дальше – что переходит в соревнование «кто кого пересмотрит». Только без хихиканья и приступов смеха, как раньше. Мы больше не дети, а взрослые, отшлифованные и помеченные жизнью и предыдущими отношениями.

Ханна опускает взгляд на, между тем, уже разорванный бумажный пакет в своих руках, когда продолжает.

– Мы встретились с Беверли случайно в ее первый день здесь.

Она медленно качает головой, ее темные волосы рассыпаются по плечам. Несмотря на это, мне видна печальная улыбка на ее губах.

– Это было на самом деле банально. Она стояла у фонтана перед главным зданием. Солнечные лучи застревали в маленьких капельках и заставляли их буквально сверкать. – Глубокий вдох. – Она выглядела так, будто была в растерянности и нерешительности, стоит ли осмелиться и войти. Я подошла к ней и спросила, не нужна ли ей помощь.

Я воображаю, какой потерянной может выглядеть самая милая девушка, которую я когда-либо видела. Девушка с неизменной улыбкой на всех тех фото в «Инстаграм». Но сделать это не удается.

– Она обернулась ко мне, и внезапно я очутилась в другом мире.

Я не решаюсь произнести, что прежняя Ханна все без исключения фильмы и романы, которые рассказывали о любви с первого взгляда, считала преувеличенными и безвкусными. Но есть ощущение, что ее мнение изменилось.

– Я проводила Беверли на регистрацию, и сразу после этого мы обнаружили кондитерскую Евы. – Ее взгляд скользит по многочисленным пакетам с логотипом кондитерской. – Остаток дня мы провели вместе, как и несколько следующих дней. Она постоянно рассказывала мне о своем друге, о прошлой жизни. Я же игнорировала покалывание в животе и учащенный пульс. Я просто хотела быть рядом с ней. – Меланхоличный вздох, сопровождаемый ароматом эклеров, проносится над столом. – Она сама неожиданно поцеловала меня. – Короткий смешок. – Я как раз поведала ей о своей мечте: когда-нибудь воздать должное всем тем мужественным женщинам, которые являются образцом силы и солидарности. Сначала она рассказала мне, что ее друг – сын моей фаворитки Мишель Прентисс, в следующий миг я ощутила ее губы на своих губах. Это было… – Ханна закрывает глаза, как будто проживает этот момент еще раз, – умопомрачительно.

Она откашливается – и следующее предложение стирает мечтательность и счастье в ее голосе. Она смотрит на меня с таким серьезным выражением лица, что я автоматически распрямляюсь.

– Потом ее пригласили в Вороны.

Мои предплечья покрылись мурашками, напряжение стало почти осязаемым. В то время как я еще пытаюсь понять, какие последствия вступление в Вороны имело для них обеих, Ханна опережает меня.