Тридцать пять секунд – и готово. Твой волосатый козел у меня как на ладони.

Бенджамин «Бенджи» Бэрд Кийес III. Серьезно? Проходил реабилитацию. Интересно: после чего? Колоться он не умеет. Владеет компанией по производству органической содовой, символизирующей полную фигню нашего времени. Продукция называется «Домашняя содовая» и позиционируется на рынке как элитная, потому что «дом – самое эксклюзивное место на земле: в любой, даже закрытый, клуб можно купить билет, а в дом – нет».

Бек, только не говори, что ты веришь во все это. Бенджи решил примазаться к моде на натуральные продукты и даже разместил на своем хорошеньком сайте диатрибу на концерн «Монсанто» – будто его родители не получали с него дивиденды, будто сам он не вырос на его продукции, будто отец его в молодости не работал на «Нестле».

Из «фоторепортажа» (или, как нормальные люди говорят, слайд-шоу) я узнал, что идея этого чудесного бизнеса пришла в волосатую голову Бенджи, когда он «жил с друзьями на природе в Нантакете». Но Нантакет – не Нью-Гемпшир, и отдыхали они явно не в палатках, а в загородном доме. Увеличиваю фото и вижу неподписанную дылду из твоего «Фейсбука». Ага! Тут у нее нормальная улыбка – среди богатеньких друзей. Все сходится, Бек. Теперь понятно, почему ты за него цепляешься. Ты – бедная аборигенка, он – богатый турист. Пользует тебя по случаю. Ты для него – курортная интрижка; кончится лето – кончится любовь. Он для тебя – вечно занятый папочка, и ты из кожи вон лезешь, чтобы угодить ему, но все впустую: он бросит тебя, несмотря на самые чудесные старания и минеты.

Ты преданно ждешь его, а он просто арендует тебя точно так же, как арендует лофт в Южном Бронксе, черном районе, откуда надеется вскоре свалить. Он врет тебя, Бек. Постоянно. Бегает за какой-то художницей-акционисткой, которая трахает ему мозг точно так же, как он трахает тебя.

Твое следующее сообщение пришло через шесть минут, три часа и один день:

«Я в Гринпойнте. Ты сегодня не в баре?»

Отвечаю:

«Нет, но можем пересечься “У Лулу”».

Ты:

«СУПЕР! Прости за капслок. Жутко рада!»

Я жду двенадцать секунд, девять минут и ноль часов и пишу:

«Ахаха. Уже еду. В 17?»

Ты не отвечаешь. До Гринпойнта мне добираться на метро с пересадкой. В голове крутится саундтрек из «Ханны и ее сестер» – все песни сразу и так громко, что я даже не могу слушать музыку у себя на телефоне или у тебя на телефоне. Я представляю наш первый поцелуй: он случится через восемнадцать секунд, девятнадцать минут и три часа, когда мы, пьяные, будем прощаться в такси на Бэнк-стрит. Теперь я понимаю тех придурков, которые дрочат прямо в метро. Я-то не такой. Всему свое время. Поезд едет чертовски медленно «по нью-йоркской окружной». Слушай, Бек, нас уже столько связывает, а мы еще даже ни разу не трахались. У меня для тебя подарок. «Западное побережье» с подписью на форзаце:

Получилось не очень, зато про нас; ответный подарок укрепит завязывающиеся отношения. Поезд останавливается. Еще шестнадцать шагов, два квартала и одна улица, и… Надеюсь, Принсу довелось испытать в своей жизнь такое же счастье. Твой гребаный телефон завибрировал, когда я поднимался из подземки. Сообщение. Мне пришлось сесть. Все изменилось. Мгновенно. Ты купила новый телефон. И радостно сообщила всем об этом по электронке.

Бенджи откликнулся:

«Привет».

Ты ему:

«Приходи».

Он:

«☺».

Ты мне:

«Черт! Прости! Опять учеба. Давай на следующей неделе. Прости-прости!»

Он тебе:

«Опоздаю на час. Опять работа».

Ты ему: