*дальше шёл какой-то зачеркнутый кусок, где я не смог разобрать ни единого слова*
Александр тяжело заболел зимой, когда Анна была уже беременна. Тогда… *и снова текст был написан так неразборчиво и торопливо, что я не мог прочитать, а потом шли слова* …он заразил Анну СПИДом. Но выяснилось это слишком поздно. Анна умерла от туберкулеза спустя 8 лет.
*Мне показалось, что в этом месте отец плакал*
Я никогда не прощу твоему отцу смерть Анны, даже теперь, когда его нет в живых. Если бы он не был такой шлюхой в свои 18 лет, то не заболел бы болезнью пи *я не смог разобрать фразу дальше, но догадался, что именно там было написано*.
Ты был абсолютно прав, я не люблю тебя как отец и говорю вещи, который отец не должен говорить сыну.
Анна переехала ко мне, когда была на седьмом месяце беременности, а твой настоящий папа уже валялся в больнице. Жить одна она не могла, а как ты, наверно, заметил, бабушек и дедушек с маминой стороны у тебя нет, потому что Анна *слова были зачеркнуты, а потом выведены аккуратным почерком* сирота.
Квартира, ключи от которой лежат в конверте, – квартира твоей мамы, которую она получила как выпускница детского дома. Квартира не роскошная, но зато ты сможешь жить в ней, не снимая другое жильё.
Я сдержал обещание.
*А внизу было довольно саркастически приписано*
С Днем Рождения!»
Я отложил письмо и вынул на стол содержимое конверта. Ключи, деньги и фотографию, которую долго рассматривал, положив перед собой. Эта была та самая фотография, которую сегодня утром показывала нам мама Натаниэля.
Всматриваясь в смеющиеся глаза Александра, я пытался представить, о чём именно думал Виктор, когда фотографировал свадьбу моей мамы. Он по-настоящему ненавидел того человека, который теперь лишь каждый день безучастно смотрит в окно санатория, напоминающего больницу.
Мой папа не умер. Произошла ошибка, и восемнадцать лет все находились в заблуждении.
Что мне делать? Сказать спасибо или возненавидеть Виктора за то, что он скрывал от меня столько лет невероятно важные вещи, и за то, что он, не стесняясь, назвал моего настоящего папу шлюхой и недвусмысленно обвинил в смерти мамы.
– Поехали, – отец резко захлопнул дверь кабинета, и мы спустились к машине.
Всю дорогу до дома он молчал, яростно глядя в переднее стекло. Я тоже смотрел в окно, совершенно ни о чём не думая до тех пор, пока мы не перешагнули порог квартиры.
Из моей комнаты выглянула Лера. Сначала я хотел разозлиться, но потом мне стало грустно: с сегодняшнего дня моя комната больше не принадлежала мне. Она перестала быть моей ещё утром, когда я стоял в её центре и мысленно прощался с домом.
Я покорно принимал участие в разорении атмосферы, в которой я жил последние одиннадцать лет, поэтому мы достаточно быстро сложили мои немногочисленные вещи в коробки и отнесли их в машину.
Всё происходящее казалось мне не более чем сном. Я настолько устал, что уже ничего не чувствовал. Меня не пугал раздраженный отец, не расстраивал переезд, даже голоса в голове внезапно затихли.
Единственное, о чём я думал, сидя в машине, что моя новая квартира будет до невозможности далеко от всего того, к чему я привык.
Но спустя всего десять минут мы остановились около нарядного высотного дома. Отец дал мне коробку с книгами и велел нести её к лифту.
Я, словно загипнотизированный, вошёл в незнакомый подъезд, опять не воспользовавшись ключом так же, как делал это в доме у Натаниэля.
Внутри горел яркий свет и висели зеркала. Я невольно окинул взглядом грустного и усталого мальчика, отразившегося в них. Да, я был лишь тенью красоты папы в моём возрасте.