– Очень просто. Я приехала на станцию, а механик уперся. Говорит, что не отдаст ключи малолетке! – последнее слово я нарочно произнесла очень громко, чтобы грубиян услышал меня.

Вся загвоздка заключалась в том, что когда я не красилась – а сегодня как раз выпал такой день – мне никто и семнадцати-то не давал. Пятнадцать максимум. А под дутой, удлиненной курткой грудь и округлившиеся бедра весьма трудно было разглядеть.

Или кто-то не хотел их замечать…

Обидно, однако.

Между прочим, грудь у меня была полноценного второго размера, и фигура красивая. Песочные часы в действии. Так говорил Илюха, мой самый лучший друг.

С которым на днях, кстати, возникли кое-какие проблемы.

Черт, и почему раньше я не замечала его слов… Вернее, интонации, с которой он их говорил.

Ладно, сейчас не о том.

– Так-так… – Александра Михайловна задумалась. – Стой, где стоишь, я через минуту перезвоню.

Как будто я куда-то собиралась уходить. От одной мысли, что снова окажусь на улице, без транспорта, и придется домой добираться на автобусе, мне становилось дурно. Да и в карманах была одна мелочевка.

Я понятие не имела, что могла придумать в данной ситуации мама. Оставалось лишь надеяться, что она каким-то волшебным образом разрешит проблему.

Я не хотела.

Принципиально.

На горизонте снова показался механик-грубиян.

– Ты всё ещё здесь?

Я лучезарно улыбнулась.

– А где же мне ещё быть?

– Где угодно, но только не здесь!

Я переминалась с ноги на ногу. Ну, в конце-то концов, не выгонит же он меня силой. Хотя… С такого станет. У меня снова зазвонил телефон, и я ещё никогда не была так рада звонку матери.

– Ты все ещё находишься на станции? – спросила она меня.

– Где ты мне сказала оставаться, там я и нахожусь.

– А как зовут молодого человека, который не отдает тебе машину?

Я почувствовала, как вся кровь, которая ещё была способна циркулировать в моем замерзающем теле, прильнула к лицу.

– Мама, я откуда знаю.

– Так спроси.

Ей легко сказать, а что делать мне?

Исподлобья посмотрела на него. Что угодно, но только не это… Но перспектива оказаться без машины на холоде прельщала ещё меньше.

– Хорошо, – сквозь зубы проворчала я и, отодвинув телефон от уха, как можно более безразличнее, спросила: – Извини, но тут интересуются: как тебя зовут?

– По какой надобности?

Я пожала плечами.

– Говорят, надо.

– Допустим, Максим, – ответил он, прищурив глаза.

В знак благодарности я кивнула и снова вернулась к разговору с матерью.

– Мам, его зовут…

– Я слышала. Юля, дай ему, пожалуйста, телефон.

Вот это мне уже нравилось больше. Пусть в кои веки мама сама поспособствует решению проблемы. А я постою в сторонке и погляжу в потолок.

Протянула телефон Максиму, тот недовольно взял его, видимо, предчувствуя, что его сейчас начнут уговаривать отдать ключи и, собственно, саму машину малолетке.

– Да, – буркнул механик, подозрительно поглядывая на меня. – Слушаю вас.

Некоторое время он молчал, потом нахмурился и сказал:

– Это ваше дело. За последствия я не ручаюсь. Если вы это допускаете, то, пожалуйста. До свидания.

Видимо, он не отличался особой разговорчивостью, потому что, не дослушав, протянул мне телефон.

– Сейчас отдам ключи.

– Юля! – тем временем продолжала в трубку кричать мама: – Ты меня слушаешь или нет?

– Да слушаю я, слушаю, – настроение испортилось окончательно.

– Всё, сейчас Максим тебе отдаст ключи.

– Это я уже поняла.

– Всё хорошо, ребенок?

– Лучше быть не может.

– До дома доберешься, позвони мне.

– Хорошо.

Тем временем грубиян подошёл ко мне и кинул ключи. Я изловчилась и поймала их. Мне уже не терпелось уехать со станции.

– Тебе хотя бы известно, как ключ поворачивать? – он не мог не съязвить напоследок.