— Думал, что ты ещё спишь, — раскрываю я объятья, забыв напялить майку. — С днём рождения, котёнок!

Маруся подходит ко мне и, заглядывая в глаза, обнимает за шею руками-ледышками, встаёт на цыпочки и тянется к моим губам, чуть приоткрыв рот. Я в полной растерянности. Прекрасно понимаю, что она хочет, но так мы ещё не здоровались. Мы вообще так никогда не делали. Пытаюсь отстраниться, но меня будто что-то не пускает.

— Поцелуй меня, пожалуйста, — робкая просьба и бездонные серые глаза сносят мне крышу. Я отстраняю Марусю от себя и проглатываю ком, вставший в горле.

— Я же съем тебя, Маруськин! Волки не знают пощады, — отшучиваюсь я, невольно съезжая руками на её бёдра.

— Я для этого и пришла, — голос её дрожит.

— Ты подожди тогда немного, — выбираюсь из нежных объятий и ретируюсь к дверям. Глупышка! Не понимает, что я порву её, как тузик грелку. Во мне всё клокочет. Нельзя же так с утра врываться к здоровому мужику в спальню. Маруся обгоняет меня и поворачивает ключ в замке.

— Что ты делаешь? — прислоняюсь к стене. Столько лет я учился сдерживаться рядом с Марусей и даже мысли не допускать о ней, как о женщине. Потому сейчас, подавив невольный порыв, легко беру себя в руки.

— Ничего, — пожимает Маруся плечами и идёт к окну.

Даже походка у неё сегодня другая, пожираю глазами стройную фигурку. Маруся открывает раму, и морозный воздух врывается в комнату.

— Э, ты чего делаешь? — я бросаюсь к окну, но уже слишком поздно. — Ты зачем выкинула ключ?

Маруся закрывает раму и садится на подоконник. На её лице сияет победная улыбка.

— Котёнок хочет познакомиться поближе с волчонком! — невинным голоском произносит она.

Волчонок в моих штанах с готовностью поднимает голову.

— Тихо, успокоились! — говорю я ему и разбушевавшейся с утра пораньше отчаянной деве. — Хотелось бы по-людски. Прийти к Фролу, попросить руки прекрасной принцессы. А потом свадьба, кольца, все дела.

— Ну, ты нормальный? — смотрит на меня Маруся, явно сомневаясь в моих умственных способностях. — На берегу сто лет как всё оговорено. Даже перстенёк уже маловат стал.

Она показывает мне мизинец, на который пятнадцать лет назад мной надето кольцо.

— Ох, Маруся, Маруся! — Закрываю глаза, прислоняюсь спиной и затылком к кирпичной стене. Приятная прохлада окутывает тело, но не разум. И как теперь выруливать?

— Я люблю тебя, Руслан, — Маруся, тихо подкравшись, целует мою грудь.

Несокрушимый фрегат идёт ко дну. Я подхватываю мою малышку на руки и, как бесценное сокровище, несу в постель. Марусины глаза горят лихорадочным огнём, а тело дрожит. Кладу дерзкого котёнка на ещё сохранившую моё тепло простыню и вытягиваюсь рядом. Маруся что-то хочет сказать, но я подношу палец к её губам. Накрываю их своими и языком проникаю во влажный рот. Какая моя девочка вкусная! Глаза в глаза мы изучаем друг друга, точно видим впервые. Она отвечает на поцелуй сначала робко, но вдруг всасывает мой язык так, что давится им.

— Полегче, котёнок, — шепчу я ей. — Просто расслабь губки, я сделаю всё сам.

— Ты меня любишь? — прижимается она ко мне всем телом.

— Больше жизни, — я сажусь и тяну Марусю за собой. Ставлю перед собой на колени и стягиваю с неё топик. Залипаю взглядом на роскошной груди. — Ты просто богиня, коть!

Маруся стоит, зажмурив глаза и сцепив руки за спиной. Коротенькая юбочка всё ещё скрывает от меня бёдра. Но их я оставлю на десерт. Поднимаюсь к Марусе и снова приникаю к чуть припухшим губам. Мать моя женщина, как же она напряжена. Где взять столько ласки, чтобы она доверилась мне полностью? Сдерживаться всё сложнее, и я валю Марусю на подушку. Покрываю поцелуями по-девичьи тонкую, нежную шею, плечи, беру в рот испуганно сжавшийся сосок и разминаю его языком. Сдерживать себя больше нет сил, и я понимаю, что в штанах у меня сейчас рванёт посильнее, чем ядерный взрыв. Сказывается нехватка женской ласки. Нужно немного сбавить накал. Отрываюсь от нежной груди и смотрю на Марусю.