— Пап!.. — ощущаю, как кровь заливает меня краской до кончиков ушей.

— Я всё сказал!

— Иду! — поворачиваюсь к Руслану и встаю на цыпочки. — До завтра, солнце.

Он тяжело дышит и до боли сжимает мою талию.

— До сегодня, ваше высочество! — глаза его сужаются в узкие щёлки.

— Мне уже начинать бояться? — сердце стучит у меня где-то под горлом.

— И в лес не ходить! — подмигивает Руслан и, коснувшись губами моего лба, отпускает. — Он полон неожиданностей.

Моя вотчина снова погружается в темноту. Иду к крыльцу, ощущая спиной взгляд Руслана. Не оглядываясь, скрываюсь за дверью и бегу к себе. От жарких поцелуев печёт губы, а на плечах наверняка остались синяки. Если так пойдёт, ещё и с синей попой буду ходить. Родители, к моему счастью, не удосужились покинуть спальню. Поворачиваю ручку двери и, выдохнув с облегчением, вваливаюсь в свою комнату.

— Мусь, ну как?

— Целовались?

— Было что? Давай колись?

— А с бородой щекотно?

Полное собрание сочинений четы Гориных. Мэл, Варенька с Есенией и Ксюха в разномастных пижамах развалились на моей огромной постели. В Китае у меня была весьма скромная лежанка, иначе не назвать полку, приколоченную к стене, а здесь королевская кровать под балдахином. Не лежалось мне, дуре, тихонечко в жарких объятьях Руслана.

— Военный совет переносится на утро, девчата! — пытаюсь призвать сестёр к дисциплине.

— Ну, Марусенька, — скатывается с кровати Ксюха и подбегает ко мне, — ну, пожалуйста!

Её серые глаза сияют, будто не сестра со свиданки пришла, а Снегурочка на утренник.

— Весь дом на ноги подняла, — садится на постели Мэл, — так что не съезжай с темы. Было что?

Прижимаю к себе Ксюху и кручу пальцем у виска, подавая сёстрам знаки глазами.

— Не было, конечно. Руслан завтра придёт к отцу просить моей руки.

Ксюха берёт меня за запястье и переворачивает ладонью вверх.

— Ты их помой хоть, — вздыхает она. — Попроси Еську, она тебе и маникюр забабахает. А то вон, ноготь сломался.

— Отец знает, что ты у Руса была, — Есения кивает на Варю. — Мы слышали, как он спускался с мансарды и жаловался маме.

— Да, он сказал, что вы те ещё два беса, и вас нужно поскорее поженить.

— Значит, с нами всё ясно, — смотрю на окно спальни Руслана, и низ живота скручивается в тугой узел от воспоминаний. — Вы мне расскажите лучше о себе. Только быстренько под душем сполоснусь.

Через десять минут наша банда в полном составе сидит на моей постели плотным кружком:

— Мэл в Диму втюрилась, — докладывает Ксюха и тут же получает щелбан от сестры.

— Ничего и не втюрилась! — краснеет Мэл. — Просто нравится.

— Какой Дима-то? — Из нашей тусовки никто на ум с таким именем и не идёт. Сейчас такие имена навороченные, что Димы, Саши, Лёши и иже с ними скоро канут в Лету, если снова не войдут в моду.

— Какой, какой! Наш Дима! Волконский!

— Наш финансист? Ему же за сорок! — хватаюсь за голову. — Мэл! Ты чего? И женат он.

— Знаешь, твой Рус тоже не мальчик, — Мэл толкает меня плечом.

— Не варить же нам этого Диму, — разводит Ксюха руками.

— К тому же с третьей женой он тоже развёлся, — зевает Варя и кладёт голову на плечо Мэл. — Так что надо брать.

— Нормально! А что сам Дима? В курсе ваших далеко идущих планов? — припоминаю, что Мэл всегда выделяла папиного друга из остальной мафии.

— Ему кинодиву подавай, — вздыхает Мэл.

— И что? Ты красавица, умница. Коня остановишь и тигра побьёшь.

— Это его и смущает, я думаю, — Есения кокетливо заправляет белокурую прядку за ухо. — А Мэл слушать нас не хочет.

— Хочу! — всхлипывает Мэл. — Не получается у меня. Не умею я все эти платья носить.

— Маленькая ты моя, — обнимаю Мэл, и она утыкается носом мне в плечо. — Неужели ты думаешь, что вместе мы одного парня не сделаем? Только слушай нас и пойдёшь через два года к алтарю с Волконским. Ну-ка, встань.