И от этого становится в стократ больнее.

Больно настолько, что я порой не выдерживаю и даю волю слезам. К счастью, подобную слабость я проявляю только по ночам и в одиночестве, но для меня даже это слишком. Вячеслава Станиславовна никогда себе подобного не позволяла, а с появлением в ее жизни «няня» так вообще раскисла.

Так, срочно нужно брать себя в руки.

И забывать о неприятных вещах.

Конечно, забыть, что я являюсь всего лишь подработкой на лето будет сложно. Я даже скажу невозможно, но да. Мистер Нянь со мной только на лето, пока я не улечу на учебу в Штаты, потом он займется основной работой. Да он и сейчас это делает, когда не занят мною.

Занят мною… как высокопарно звучит, однако.

Да он лишний раз в мою сторону даже не смотрит. Как только я ни пыталась привлечь его внимание, все мимо. Даже сегодня все, на что его хватило, так это привезти меня к Милане и укатить по своим делам.

Прошло два часа, как я валяюсь на ее кровати, тупо пялюсь в потолок и по памяти цитирую детский стишок про Алешку. Жаль, не дурачка.

— Лешенька, Лешенька,

Сделай одолжение:

Выучи, Алешенька,

Таблицу умножения!

Не знаю, как так получилось, но почему-то именно эти строчки всплыли в памяти. Возможно, все дело в том, что я просто не знаю других стихов, где есть имя Алеша. А еще я ничего не знаю про Алешу. Он закрытая книга. Головоломка, которую невозможно разгадать. Я ничего о нем не знаю. Абсолютно.

Я не знаю, кто его друзья и есть ли они вообще. Он слишком много времени проводит со мной, отлучается только ночью и пару раз днем. Со слов папы я знаю, что школу он закончил с золотой медалью, что смог поступить на бюджет, но бросил, решив уйти в армию. Уйти и остаться в ней на десять лет.

И вот он вернулся.

С папой на «ты», словно тот ему родной отец. Нет, конечно, он не называет его отцом, но отношения между ними будто они родные. Леша без проблем может подойти к моему папе и спросить совета, а тот, конечно же, подскажет.

Со мной же он глыба льда.

Особенно когда я смею перейти границу. Тогда я сразу, будто по велению волшебной палочки, становлюсь Вячеславой Станиславовной. За эти три месяца, что мы вынуждены проводить вместе, такое случалось… в общем, это случалось очень много раз. И все мои многократные попытки сделать так, чтобы этот черствый сухарь обратил на меня внимание как на девушку, а не как на стратегически важный объект, который он вынужден охранять, пошли крахом.

Самое интересное, что наше знакомство я вспомнила только полтора месяца спустя. Уи-и-и как же мне было стыдно смотреть ему в глаза потом. Я так и не смогла признаться, что вспомнила.

— Славка, достала, блин. Хватит мечтать о нем, — удар подушкой по голове возвращает в реальность.

Что-то я и правда размечталась.

Кошу взгляд в сторону Миланы, она поджимает губы и утыкается носом в планшет. И вот так всегда. Не дает она мне спокойно помечтать о прекрасном принце, который никогда не будет моим.

Или все же будет?!

— Мил, ты не понимаешь.

— Ага, конечно, — кивает, прикусывая зубками стилус от планшета.

— Я серьезно. Он игнорирует меня.

— Правильно делает.

— В смысле? — подрываюсь на кровати и пялюсь на Милу, разинув рот. О чем она?

— Тебе нет восемнадцать. Не обижайся, конечно, но он умнее тебя.

— Ну спасибо тебе, подруга.

Обидевшись до глубины души, швыряю тетрадь с конспектами по испанском языку в стену и отворачиваюсь. Сказать мне, что я мелкая? Ну да, справедливо. Но и обидно, черт возьми. Не настолько я и мелкая, чтобы не понимать, что чувствует мое сердце. А оно чувствует, вот прямо сжимается при виде него, а как оно стучит. Ух, уши аж закладывает.