Следак вчера позвонил сказать, что пацан оклемался. Хотел на меня заяву накатать, но ему популярно объяснили, что не стоит этого делать. Мало ли, сегодня жив, а завтра черная лента на фотографии в рамочке.

— Сменим тему, — смотрю на отца в упор. — Ты хотел поговорить, я здесь. Про Хабару мог и по телефону поинтересоваться.

— Не хочешь лететь, я понимаю. Ты привык к определенному ритму жизни. В таком случае я предлагаю тебе возглавить мой второй по численности московский офис. Я готовлюсь к слиянию с Аверьяновым, твой брак с его дочерью станет отправной точкой прибыльного сотрудничества.

К лору сходить что ли? Ну не мог же мой батя эту пургу на серьезке выдать, мне явно показалось.

Особенно после той истории с дочкой Штолина, когда отец пытался продавить, но в итоге все равно увидел средний палец, потому что я вернулся в родной город, лишь бы только он от меня отъебался.

— Ты снова за свое? — спрашиваю сходу. — Никакого Аверьянова, никакого брака, никакого моего зада в твоем кресле не будет. Я неплохо знаю английский, могу еще и на нем повторить, если ты так не понимаешь.

— Отказываешь? После того, что я для тебя сделал? — отец свирепеет, я вижу, как ручка в его руке едва не ломается под напором скрюченных от гнева пальцев. — Эта сделка важна для меня. Нам с Аверьяновым нужны гарантии, что никто никого не кинет. Брак — отличное тому доказательство.

Не, это не мне надо в больничку. На юбилей подгоню отцу оплаченный абонемент на курс у психиатра, ему явно нужнее.

— Я тебе долг отдал. И ясно уже давно дал понять, что договорные браки меня не интересуют. Память с возрастом подводить стала?

Отец ударяет кулаком по столу. Несчастная ручка все же куда-то отлетает, чашка кофе, которую ему еще в самом начале разговора принесла секретарша, дребезжит на подставке.

Нахрен мне не надо все это слушать. Встаю и иду к двери, пусть батя тут без меня побесится.

Да и с матерью они не расписались снова, если так надо жениться на дочке Аверьянова, пусть сам ей предложение и делает.

— Уверен? — летит мне в спину.

— Угрожать собираешься? — оборачиваюсь, брови сами взлетают в иронии.

— Посмотрим.

Уже к вечеру я понимаю, что конкретно имел в виду отец.

Когда хочу набрать Агату, но она звонит сама.

У нее растерянный голос. А еще она немного боязливо признается в том, что проигнорировала больничный и уже на следующий день после моего отъезда была в клубе.

— Я не знаю, с чем это связано… Они ведь только перед открытием приходили, ты сам говорил, — тараторит встревоженно, замолкает, когда между нами повисает щелчок зажигалки.

Вдыхаю дым в легкие и усмехаюсь. Отец посчитал, что я совсем без мозгов и с клубом решил просто поиграться. Ему и в голову не пришло, что там все сделано по уму.

— Что сказали? — отвожу телефон, выпуская отраву из груди.

— Нашли несколько незначительных недочетов, дали две недели на исправление.

— Придирались?

— Ну… — тянет Агата, медлит, думая, наверное, что все косяки я повешу на нее.

— Значит, да. Расслабься, золотце, это заказ. И на будущее, в ближайшее время к нам с такими проверками часто будут захаживать. Не стоит каждый раз трепать себе нервы.

— Но откуда ты знаешь?..

— Просто знаю.

Тушу сигарету в пепельнице, потому что у меня такое ощущение, будто Агата может слышать запах. Прям представляю, как она морщит нос и смотрит на меня с осуждением.

— Я приеду завтра и сам буду со всем разбираться. У тебя не добавится лишних проблем.

— Приедешь? — переспрашивает, а мне приятно, что Агата зацепилась именно за это слово.

— Надеюсь, все-таки прилечу. С билетами не должно возникнуть проблем, сезон не пиковый.