Но его лицо вдруг искажается прежней яростью.

   Кажется, что он меня за что-то ненавидит! Только вот за что?

   – Смой с себя эту дрянь, – глухо рявкает, резко отпуская мое тело.

   Его палец наконец перестает терзать мое лоно, выходит из него так же резко, как и ворвался.

   Но там все равно печет. Остается дикое жжение.

   Не понимаю.

   Что?

   О чем он?

   – Эту шлюховскую раскраску, – продолжает рычать, и теперь я вижу, как он растирает на своих пальцах. Которыми терзал мой сосок, блестящую краску, которой в клубе намазами мои соски. Почти всю грудь и шею. Золотыми блестками. А сами соски чем-то ядовито красным.

   – Давай. Шевелись. Или…

   Резко наклоняется ко мне.

   Будто делает бросок перед укусом.

   Снова обхватывает мою шею, притягивая меня к себе ближе.

   Уверенным движением отводит вниз нижнее веко. Внимательно рассматривает мой глаз. Еще один. Поворачивает голову к свету. Вертит, как тряпичной куклой!

   – Или ты таки накачалась наркотой, мммм?

   Рычит.

   Лупит своим рыком по всем нервным окончаниям.  

   – Может, тебе надо промыть желудок?

   – Нннет, – еле выдыхаю, мотая головой.

   – Почему зрачки так расширены? Что ты принимаешь? Что? И сколько?

   – Ничего, – шепчу, чувствуя, как снова подгибаются ноги.

   Каждое его слово почему-то лупит ничуть не меньше, чем удар его кулака.

   С такой же мощью.

   Рядом с ним вообще стоять и находиться страшно!

   – Все шлюхи чем-нибудь накачиваются. Особенно перед таким боем, – кривится, явно не веря ни единому моему слову.

   – Я… Не…

   – Запомни! Ты. Теперь. Моя!

   Хрипло шепчет, притягивая меня к себе.

   Прямо на ухо, опаляя все лицо.

   И…

   Что он делает?

   С шумом вдыхает воздух от моих волос!

   И опять это глухое рычание хищника!

   Зверюга! Самая настоящая!

   – И я такого не потерплю! Никакой наркоты. Никаких блядских повадок! Ты принадлежишь мне целиком и полностью! Поняла? Эй! Ты меня услышала?

   Резко отпускает, а я снова рефлекторно прикрываю грудь руками.

   Пошатываюсь, глядя на то, как раздуваются его ноздри.

   Ну точно!

   Сейчас из них начнет вырываться огонь!

   Хотя…

   Огня от него и так достаточно, чтобы спалить всю эту гостиницу!

   И меня вместе с ней!

   – Никакого вранья! Если что-то принимала, говори сразу!

   – Ничего. Ничего я не принимала!

   Это от отчаяния. Да! Иначе как бы я в здравом уме смогла бы повысить на такого голос? Даже крикнуть?

   И кулаки как-то сами по себе сжимаются.

   Боже! Что я творю?

   – Хорошо, – он вдруг вроде успокаивается.

   Смотрит на мои сжавшиеся кулаки с насмешливым оскалом.

   – Значит, промывание желудка откладывается. И не прикрывайся. Что тебе прятать? Ты принадлежишь мне! Вся принадлежишь! Так что бросай уже эти глупости!

   – Ччто? Что значит принадлежу?

   Мои зубы стучат.

   Нет.

   Я все понимаю.

   Он меня выиграл.

   Выбил кровью.

   Я его трофей!

   Но…

   Это же на один раз, да?

   Это надо просто перетерпеть! Один раз, который наверняка будет мучительным, но дальше ведь он меня отпустит? Если я выживу, конечно. После этого зверя и того, что он способен со мной сделать!

   – Это значит, что ты полностью. Моя.

   – И… На сколько?

   – На год? На месяц?

   Вздергивает густую бровь.

   – На сколько я захочу. Пока не надоешь. А теперь давай. Смывай с себя всю эту хрень. Воротит от этой шлюховской краски!

   Он обхватывает меня за плечи и резко разворачивает.

   Подталкивает в узкой двери.

   Догадываюсь, что ванная именно там.

   Гостиница не из лучших и двух комнат тут явно не бывает в номерах.

   Быстро скрываюсь за хлипкой дверью.

   Почти бегу, радуясь, что вырываюсь наконец из его рук.