Адам заманил меня в ловушку. Очередную. Пламя злости заполыхало в груди.

Лучше сохранять равнодушие. Если покажу эмоции, Адама это еще больше раззадорит. Он ведь этого ждет – моей бурной реакции. Да чтоб этот мерзавец сквозь палубу провалился!

Чувствуя, как во мне дребезжит каждый нерв, я двинулась к столику красивой походкой. Подмывало отомстить ему за беспардонность. Хоть немного задеть напыщенное самолюбие.

– Марта! Познакомься, это Адам. А это моя дочь.

Я выдавила из себя дружелюбную улыбку, хотя щеки сводило от напряжения. Мужчины поднялись, и Адам протянул мне свою широкую ладонь. На него посмотреть, так правда раньше не виделись. Вежливый изгиб губ, толика заинтересованности.

Только на дне черных глаз сгустилось мрачное вожделение. Меня бросило в жар от его взгляда. Он на миг слишком крепко сжал мою руку до ломоты в костях.

Может, стоит поменять правила игры, которые он тут установил?

– А мы уже знакомы. В Нидерландах пересекались. Адам любил в кафе захаживать, в котором я работала официанткой, – начала я говорить, усаживаясь за стол. – Правда же? Ты любил пить моккачино на кокосовом молоке. Или оранж-капучино с апельсиновым соком и карамельным сиропом.

– Кажется, припоминаю… – сощурился он.

– Хорошее кафе было. Коллектив дружный, – продолжала я, обводя взглядом всех за столом. – Жаль, я в нем недолго проработала. Адам решил отомстить в ответ на то, что я не принимала его ухаживания, и подкинул мне в карман фартука свою банковскую карту. А потом подошел к администратору и сказал, что его карточка пропала. Я ни о чем не подозревала. Естественно, ее нашли у меня и тут же уволили.

Все за столом открыли рты. Мама ахнула. А Адам как ни в чем не бывало расхохотался.

– Я ей предлагал более перспективную работу, более оплачиваемую. Предлагал встретиться, обсудить детали. Марта очень упертая и порядочная, твердила мне, что с посетителями им запрещено знакомиться. Но я ведь видел, что она у меня может зарабатывать намного больше и не торчать в этом кафе за копейки. Да, подкинул ей карточку и потом ждал ее на выходе, чтобы наконец нормально поговорить. Но она не захотела меня слушать…

Греть его постель и ублажать – это перспективная работа? Лжет и не краснеет! Не захотела слушать? Это мягко сказано! Я плеснула ему в лицо стакан томатного сока и сказала идти искать девочек на улицу красных фонарей. А сама сделала ноги.

Едва я открыла рот, чтобы начать отрицать его слова, Адам добавил:

– Я почувствовал себя виноватым из-за того, что ее уволили. Неудобно получилось. И решил подарить ей кафе.

– Кафе! – воскликнул отец.

– Марточка, это правда? Ты ничего не рассказывала… – мама склонилась ближе ко мне.

Жаль, под рукой нет томатного сока. Я тоже поначалу думала, что его вина загрызла. Приняла подарок, собираясь раскрутить кафе и вернуть все деньги. Но этот человек не знает, что такое чувство вины. Как он меня заманил в то самое кафе, чтобы подарить его, – это отдельная история. У него взыграл охотничий инстинкт, и он наверняка рассчитывал, что подарок будет отличной ловушкой и я за него отработаю в его постели по полной.

– Да что тут рассказывать… Я сама трудилась в том кафе, а потом, когда уезжала, оставила его подруге, – солгала я наобум. – Ей оно нужнее. У нее дети.

Ибо выкладывать, как все дальше было на самом деле, я не рискну. И, думаю, Адам тоже. Он отвлекся на официанта, и до меня начало доходить, что куча блюд за столом и алкоголь – это не мои родители заказали. В частности, вино. У нас безлимит на еду, но за спиртное нужно платить отдельно, причем бешеные деньги.