Узнала ли она меня? Узнала. Я видел ответ в глубине этих шоколадных глаз, которые светились презрением и ненавистью, преследовавшие меня последние десять лет моей жизни.

Итальянец первым прервал затянувшееся молчание:

– Быть знакомы, мой верный партнер Оливия. Она работать со мной по будущему отелю, – глаза инвестора лучились теплотой и таким восхищением, что мне становилось все тяжелее контролировать себя.

Партнер? Это у итальянцев так называется? Нахмурил брови и тут же их расслабил, вспомнив, ради чего, собственно, я здесь нахожусь. Какая мне разница, что между этими двоими. Она не принадлежит мне и вольна жить так, как ей хочется.

Пока я убеждал себя в том, что мне нет дела до связи между этими двоими, девушка стояла, не шевелясь и так же внимательно рассматривала меня.

– А это … – вышла небольшая заминка, видимо, итальянец никак не мог выговорить без запинки мое имя и тогда, когда я уже решил ему помочь и сам представиться, Оливия неожиданно первая взяла слово, чем немало меня удивила:

– Ярослав Шарпеев. Как неожиданно вас встретить на данном мероприятии, – четко произнесла она и в ее глазах вспыхнул вызов.

Дерзость, завуалированная под дружеское приветствие, застала меня врасплох.

Со времен моей травмы, полученной в шестнадцать, когда на меня напали какие-то отморозки, редко, кто решался бросать мне вызов. А если кто-то и смотрел косо, я быстро ставил того на место несколькими репликами и своим, вечно хмурым лицом.

«Последствия поражения лицевого нерва»,— как сказал мне тогда доктор. И пусть слова, что я остался жив и служили утешением, но мой недуг оставил значимый отпечаток в моей судьбе.

– Вы знаться? – удивлённо вскинул брови итальянец.

– Мы учились в одном университете. Ярослав как раз заканчивал последний курс, когда я перевелась, – в ее словах сквозила затаенная обида вперемешку с ненавистью.

После того случая не удивительно, что она так себя ведет. Мне самому было противно за свой поступок, но тогда другого выхода не было.

Чувство вины разом затопило меня, и мне пришлось в срочном порядке собрать все свое хладнокровие и выключать ненужные эмоции. Я думал перерос, охладел, но прошлое с новой силой пытается меня догнать. Нужно лишь под каким-то предлогом избавиться от девушки. Любой ценой.

– Я удивлен. Простите, не могу припомнить вас. Но могу сказать в свое оправдание, что студенческие годы у меня прошли в фирме отца, и в университете я появлялся исключительно для сдачи экзаменом. Я и свой поток слабо помню.

Постарался вложить в свои слова как можно искренних нот, в то время как сердце громко громыхало в моей груди от произнесенной лжи.

Шоколадные глаза злобно блеснули. Да, я умею быть ублюдком. В этом спасибо папаше и нашему «добродетельному» обществу.

– Это закономерно, – спустя доли секунд нашей безмолвной битвы взглядов ответила она. – Свои тянуться к своим.

Я нахмурился.

– Не совсем понял вашу трактовку, – тем не менее произнес я.

– Я лишь говорю о том, что вы и не должны были меня вспомнить. У нас с вами были разные круги…общения. Вы старше, я младше, – мило улыбнулась она, и повернулась к своему итальяшке, заведя с ним разговор на итальянском языке, тем самым, отрезая мне путь для дальнейшей дискуссии.

Однако я понял, что именно она имеет в виду. И дело было вовсе не в разнице в возрасте. Малышка Оливия все еще помнит слова, брошенные мною в далеком прошлом.

В свое время пытаясь отвадить девушку от брата, я привел этот аргумент как основной, почему они не могут быть вместе. Девушка запомнила. Она всегда отличалась хорошей памятью. Отличница по натуре, пройдя по вступительным баллам в университет, не имея должных связей и финансов, как у остальных, она сама прокладывала себе путь в будущее.