На улице стоял конец октября, самая прекрасная и красочная пора осени, когда в последний раз пробиваются сквозь прохладный атмосферный воздух теплые лучи солнца, пытаясь хоть немного прогреть уже замерзшую землю, когда в воздухе уже пахнет морозной свежестью, будто вот-вот выпадет снег и закроет собой все яркие, красочные цвета осени.

– Не поймаешь! Не поймаешь! – Поддразнивала девочка, вновь и вновь, то убегая, то прячась от мило улыбающейся ей девушки.

В этот утренний час в парке было не так много народу, была среда, а значит, большинство людей находились сейчас на своих работах, а в парке гуляли в основном лишь пожилые люди, кому уже некуда было торопиться, и мамы, находящиеся в декрете.

Но, несмотря на небольшое количество людей, гулящих этим временем в парке, именно эта девушка в изумрудном осеннем пальто и в светло-сером платке, с милой задорной девчонкой привлекли внимание у одного пока неизвестного нам фотографа, и он с любопытством и с не скрытой страстью делал снимки ни о чем не подозревающих гуляющих. Просмотрев в своем профессиональном фотоаппарате снимки, он даже ахнул, при виде небесных синих глаз девушки и ее ребенка, шедшей за ручки рядом. «Должно быть это ее дочь» – подумал мужчина и решил приблизиться к этой паре ближе, с тем, чтобы лучше разглядеть их лица.

Но стоило мужчине подойти и сделать еще пару снимков, как вдруг, девушка, заметив на себе объектив, словно дикая кошка, тут же собой прикрыла свою дочь, как бы пряча ее от любых людских глаз, и с не скрытым недовольством, даже злобой, устремила свой ангельский взгляд на фотографа.

Нависла неудобная тишина, как мужчина вдруг понял всю глупость возникнувшей ситуации и попытался исправиться.

– Я искренне прошу прощение, за то, что позволил себе вмешаться в ваше личное пространство, – мужчина неуверенно начал успокаивать девушку, завидев ее защитную реакцию, и осознав всю нелепость ситуации, ведь он походил сейчас на маньяка, преследующего и фотографирующего совсем неизвестных ему людей, – извините меня, за мою дерзость, но я не смог не удержаться от пары ваших снимков…. Ведь вы прекрасны…. И ваша дочь….

При упоминании дочери, девушка еще сильнее прижала девочку в свои объятия, как можно лучше пряча ее лицо от незнакомца.

– Мама, а кто этот дяденька? – спросила девочка, с явным детским любопытством разглядывая фотографа с ног до головы.

– Нам уже пора. – Обратилась она к дочери, тихим, робким голосом, не обращая при этом никакого внимания на фотографа, который все еще ожидал от нее ответа. Девушка крепко схватила девочку за руки, будто боялась ее потерять, и они тотчас отправились в совсем противоположную от мужчины сторону.

– Пожалуйста, не бойтесь меня! Я хочу с вами познакомиться! – Крикнул вслед уходящей девушке отчаявшийся фотограф, но так и не получил ни единого от нее ответа, ни мимолетного взгляда, ни какого-либо знака внимания. Лишь пустое молчание и безразличие.

«Как же я глуп, что позволил себе надеяться на внимание этой прекрасной незнакомки, которую сам же спугнул своей настырностью и дерзостью сфотографировать без ее согласия. Броситься ей в след? Догнать ее? Но что если где-то рядом ее ожидает муж? Но мне почему-то кажется, что у нее нет никого. Иначе бы ее глаза, цветом далекого океана, не были бы так наполнены пустотой и одиночеством. В них столько тоски и горя, что невольно сжимается сердце при виде ее взгляда на тебя, и ее глаза не светятся, не искрят, в них нет никакого огонька и задора…. Нет, я догоню ее, объясню, что не имею к ней никаких злых намерений, и постараюсь рассеять плохое сложившееся обо мне впечатление».