– Висельник. При жизни думал, что со смертью его проблемы закончатся. А оказалось ещё хуже – скрежет зубовный… – старичок повернулся к Николаю. – Разрешите представиться: Хорон – дух-проводник. Помогаю уходящим пройти коридор.

– Всем помогаете? – журналист кивнул на осину.

– Только тем, кто решил свои проблемы при жизни. А такие вот мучаются тыщу лет. Потом даётся шанс прожить ещё раз и решить ту же проблему.

– Моего отца помните?

– Всех помню. Андрей Шевчук, крепкий дух. Прошёл коридор достойно, побольше бы таких.

– А что в том коридоре?

– Придёт время – узнаешь, – старичок свистнул собаке и пошёл прочь.

– Ну, а всё-таки?

– Читай книгу мёртвых, – отозвался дух и исчез вместе с собакой.

02.07.1999г. сан. «Заполярье» Сочи

– Верочка, как ты? – Надежда, сердобольная соседка по номеру, присела на край кровати.

– Наденька, ничего. Полежу немного, и отпустит, – на лбу женщины выступили капельки пота.

– Зря ты своему ухажёру сказала, что у тебя саркома. Перепугался бедненький, наверное, горло пенициллином полощет и в штаны со страху наложил. Два дня уже прячется, а раньше каждый день цветочки дарил, – Надежда поставила на тумбочку стакан воды.

– Да, мы всего лишь два раза целовались, – тихо сказала Вера. – Такой серьёзный человек, про чувства говорил…

– Кто тебя за язык дёргал? Сказала бы – остеохондроз. Сидел бы сейчас рядом и ручку гладил.

– Я хочу, чтобы всё было честно.

– Да и с его стороны всё по-честному: взял и сбежал, чтобы не смотреть в твои честные глаза.

– Бог ему судья. Я его не осуждаю.

– Может и не осуждаешь, но обижаешься. А обижаться для здоровья вредно. Вон как тебя прихватило из-за этого кобеля.

– Ничего, к вечеру отпустит, сходим на танцы. Я так люблю танцевать…

…

Шевчук со скучающим видом сидел на скамейке и смотрел на танцующих. Николай любовался разноцветьем аур посетителей танцплощадки. Отдыхающих было немного, в основном женщины. Ауры, почти одинаковые по форме, напоминали перевёрнутые шляпками вниз грибы. Некоторые люди думают, что аура человека похожа на поставленное вертикально куриное яйцо. А на самом деле земная суета, страсти и желания так искажают её форму, что та превращается в вырванный из земли гриб, поставленный корнем вверх. «Люди-грибы варятся в суете жизни. Вот такая получается житейская кухня», – улыбнулся Николай.

На скамейке наискосок от себя он заметил двух женщин. Та, что постарше – крепкая загорелая брюнетка лет пятидесяти. Про таких говорят: настоящая сибирячка. Аура у неё была мощная как гриб боровик. Её соседка – стройная голубоглазая платиновая блондинка лет сорока, без тени загара на лице, сидела, странно выпрямившись, словно выполняла упражнение по исправлению осанки. Шевчука удивила её аура, она была почти идеальной. Только в районе сердечной чакры темнел небольшой провал. Когда начался следующий танец, Николай встал и подошёл к голубоглазой женщине, чтобы пригласить её. Та вопросительно посмотрела на крепкую подругу, которая в ответ кивнула. Николай протянул руку женщине и представился, та тихо ответила: «Вера…» Брюнетка сама громко назвалась: «Надежда!»

– А где же Любовь? – пошутил Николай.

– Любовь в процедурном кабинете горло пенициллином полощет, – парировала Надежда, а Вера смущённо опустила глаза. Танцевала Вера вдохновенно, она словно жила в танце. Николай сказал ей об этом. Та призналась, что в школе ходила в танцевальный кружок, хотела стать хореографом, но не получилось. Николай предложил Вере ещё один танец, но она сказала, что устала, и присела на скамейку отдохнуть. Шевчук пригласил Надежду.

– Танцевать не люблю, но с тобой, Коля, так и быть, станцую, – громкая сибирячка вышла в круг.