– Ну, что? – я разворачиваюсь и смотрю ему в глаза. – Все в порядке со мной, не волнуйся.

– Что-то мне так не кажется, Мари. Подойди ко мне.

Я приближаюсь, останавливаюсь в шаге, но Олег протягивает руку и за пояс кимоно подтягивает меня к себе:

– В глаза смотри, – а сам кладет пальцы на запястье. К счастью, у меня всегда учащенный пульс, так что поймать меня на этом довольно трудно.

– Все?

– Почти. Сама расскажешь? Или мне у него спросить?

– А, боже мой… вчера разговаривали, жаловался на Лерку, что она от него налево бегает. Доказать, понятно, не может, но подозревает.

– И ты, разумеется, к этому приложила руку, хоть я и запретил?

Врать смысла нет, все равно узнает, будет хуже.

– Лизка снимает квартиру в моем подъезде.

– Не без твоего участия, да?

– Я только телефон дала. Какая разница, она все равно бы снимала где-то.

Олег сжимает запястье и тихо произносит:

– Ты понимаешь, что будет, если он узнает?

– Прибьет Лерку.

– Ошибаешься. Прибьет он тебя, а Лерку покалечит – не исключено, что и с Лизой вместе. Куда ты влезла?

– Да не влезала я! Олег, ну, клянусь – Лиза искала квартиру, а тут соседка с седьмого этажа, ну… какая разница? Она могла ее и по объявлению найти!

– Мари. Вся проблема в том, что ты считаешь Дениса недалеким, и в чем-то права. Но! В этой ситуации он, конечно же, поймет, что к чему. И придет ко мне.

– Пообещай ему, что накажешь меня – проблем-то, – фыркаю я.

– Ну-ка, не ёрничай! – негромко велит он, и у меня по спине бегут мурашки. – Я просил тебя не ввязываться в эту историю? Просил. Но кто я такой, правда?

Мне вдруг становится стыдно. Ну, что я, в самом деле, как маленькая… Я ведь обещала, что не полезу, но желание сделать гадость Денису, конечно, перевесило здравый смысл.

– Олег…

– Что? Я не прав?

– На все сто. Но…

– Мари, вот с этих твоих «но», как правило, начинаются все неприятности. Ты понимаешь, что поступаешь неправильно, и вот тут возникает очередное «но», заставляющее тебя не останавливаться, а переть дальше танком.

– Теперь-то что об этом говорить? Уже случилось.

– Я просто не понимаю… ну, ладно – Лера, она, может быть, пока не все про Дениса поняла, но ты-то! Ты, которая отлично знает, как мало ему нужно, чтобы потерять контроль над собой и натворить дичи какой-нибудь!

Я вдруг чувствую себя маленькой девочкой, которую распекает за проступок строгий отец, и эта аналогия меня раздражает.

– Все, хватит, пожалуйста. Я все поняла.

– Да ничего ты, как обычно, не поняла, – вздыхает Олег, – но теперь-то что уже… Ладно, разрулим как-нибудь.

Боженька наказывает тоже с выдумкой. Мое больное горло, вернее, больные связки, дают о себе знать поздней осенью. Но в этот раз все значительно хуже – у меня опять нарост справа, его нужно убирать, но фониатр неожиданно отправляет меня на биопсию и – опа! В материале обнаруживаются атипичные клетки. Ну, конечно – нельзя же безнаказанно гневить бога столько лет. После консилиума онколога, оториноларинголога и фониатра выносится решение облучать. Я двое суток бьюсь дома в истерике, никому ничего не объясняя. Мне страшно так, что даже перспектива остаться вообще без голоса сейчас почему-то не кажется такой уж пугающей. Облучение… а это значит, что к Новому году, скорее всего, я останусь еще и без волос. Прекрасная перспектива – лысая молчаливая баба с ямами вместо глаз. Ну, где там мои многочисленные завистницы? Ау, вы все еще хотите стать мной?

Но выбора у меня нет. Я зачем-то рассказала об этом Ляльке – ну, а кому еще… она вроде как сочувствует, но я понимаю, что все это – не более, чем дежурные фразы, вроде как проявления вежливости. Или я совсем запараноилась уже? Ну, неважно…. Олегу тоже приходится сказать – меня должен кто-то забрать из больницы. Говорить мне будет запрещено две недели, а дальше – как пойдет.