Наверное, еще неделю назад я бы просто посмеялась и отмахнулась. Но теперь не получается.

Всему виной — напряжение, которым я скована со вчерашнего дня, и слова Стеши — о том, что друзья перемывают косточки нам со Славой за нашими спинами.

Может быть, только в подвыпившем состоянии, но, как известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке.

Значит, обсуждают…

Боже, Милана, остынь! Прекрати накручивать себя!

Конечно, нас обсуждают. Люди всегда обсуждают друзей, близких, знакомых. Это неизбежно… Тем более, наша семья попала в щекотливую ситуацию, о которой так или иначе, но узнали все наши друзья.

Разумеется, будут говорить, обсуждать…

Это неизбежно!

Мне и обижаться не стоит, но я не могу просто сидеть и хихикать, тем более, когда ситуация обострилась.

Сложно быть предметом для шуток, когда внутри каждая клеточка души напряжена, а сердце ноет от предчувствий. Они как тень, скользят рядом, и я не знаю, как от них закрыться и противостоять.

Просто выгнать подругу? Сделано.

Поставить Славе ультиматум, чтобы не общался со Стешей, а общался только с ее сыном? Можно и так…

Но почему мне кажется, что это только верхушка айсберга?!

— Вов, прекрати! — шикает Зоя, заметив мою реакцию.

— Милан, прости, не хотел обидеть! — мгновенно извиняется Вова. — Я ничего дурного не имел в виду, просто к слову пришлось.

— Со вчерашнего дня, что ни разговор, так наша семья к слову приходится. То Стеша вчера весь вечер слушала разговоры о семье, потом вывалила их под видом пьяной дурочки, теперь вы, — машу рукой. — Впрочем, плевать. Обсуждайте, сколько влезет! Марианна, давай мы тебе ротик вытрем? — переключаюсь на дочку.

Зоя с Вовой виновато переглядываются.

В прошлом у нас с Зоей тоже были неприятные моменты, но лишь из-за того, что у нас с ней ситуации одновременно случились напряженными. Она увидела мужа с другой и посчитала, что он ей изменяет, тоже закрутила интрижку, злилась. В то же время Слава принес малыша, и я была на взводе.

Мы и общались с Зоей, как две колючки…

Потом ситуации разрешились.

Мы со Славой сошлись снова, после смерти его мамы стали не разлей вода. Вова с Зоей помирились. Оказалось, что девушка, с которой Зоя видела супруга — это внебрачная дочь его отца, она оказалась в трудной ситуации и просила помощи, а Вова скрывал ото всех общение с ней, потому что семья была настроена резко против.

Получается, что Зойка зря изменила мужу, в чем сильно раскаивалась и умоляла простить. Вова простил ее, любит же… К тому же у них детишки есть.

Семья Петровых снова вместе,с тех пор больше не расходились.

— Милана, прости. Мы не хотели, правда. Ты и сама раньше на эту тему легко отшучивалась. Что-то стряслось? — осторожно уточняет Зоя.

Я неопределенно пожимаю плечами. Чувствую себя так, словно спряталась в свой небольшой домик, не испытывая желания откровенничать на острую тему. И почему она снова стала острой? Мне казалось, мы все обговорили, решили, простили и пошли дальше.

Вот Вова Зою тоже простил, смотрит на нее влюбленными глазами, а она буквально светится по сей день и полюбила мужа еще больше за то, что он ее простил и позволил остаться с семьей.

Мне казалось, что в умении прощать заключается большая сила. Всегда об этом твердили с детства… Все не без греха, каждый достоин второго шанса.

— Ладно, Зой, давай не будем пытать Милану. Видишь же, неприятно ей разговаривать на эту тему. Да и Стеша с утра тут уже истерила. Не слышала?

— Я крепко спала, после вчерашнего, — говорит Зоя и коротко ахает. — Аааа, Милана! Ты из-за нее такая нервная, что ли?!

— Есть немного, да.

Я забираю у дочери опустевшую чашку, ласково вытираю перепачканную мордашку и ручки. Она хлопает в ладоши, бьет себя в грудь, выдав что-то очень похожее на “Я молодец!” и важно просит печеньку.