- Ничего я не думала, – огрызаюсь я, разозленная издевкой в его голосе и собственной глупостью. – Это вообще не имеет значения.

С минуту мы молчим. Насупившись, я делаю вид, что изучаю паркет под ногами, одновременно ощущая на себе тяжелый взгляд Кирилла.

- Здесь три комнаты. Ты можешь располагаться в любой из них, – первым прерывает он молчаливое противостояние. – Через пару часов курьер доставит продукты. Если тебе еще что-то будет нужно – на цокольном этаже есть небольшой магазин. Покупки записывай на номер квартиры. В соседнем здании – фитнес-центр с бассейном. Тебя пустят по брелку на ключе. Если что-то понадобится – можешь звонить моей ассистентке, – он протягивает мне визитку с номером. – Она все устроит.

То есть, делаю вывод я, звонить ему напрямую я не могу. Не то, чтобы я хотела или планировала это делать, но после этих слов, я скорее откушу себе язык, чем позвоню ему или его девочке на побегушках.

- Чувствуй себя, как дома, – говорит Кирилл и неспешно идет к двери.

- Ты уезжаешь? – удивленно восклицаю я.

- Ты далеко не единственная, кто требует моего внимания. А я и так потратил на тебя больше времени, чем планировал.

Если этим он хотел подчеркнуть незначительность моего места в своей жизни, он достиг своей цели. Сейчас я понимаю это как никогда ясно. У него наверняка есть постоянная любовница. Все эти пять лет я старательно избегала думать об этом, но, перед поездкой в Москву два дня назад, все же набрала его имя в поисковике. Хотела просто посмотреть, насколько он изменился внешне, но, сама того не желая, увидела с десяток фотографий, на которых он запечатлен с женщинами. Женщинами куда красивее и изысканнее, чем я. «Ты далеко не единственная», – звучит напоминанием его собственная фраза, а я вынуждена признать, что эти беспощадные слова причиняют мне куда больше боли, чем должны.

Дождавшись, когда за Гордеевым закроется входная дверь, я устало бреду на кухню и наливаю себе стакан воды, с удивлением отмечая, что руки дрожат так сильно, что большая часть воды из бутылки расплескивается на столешницу. Сейчас, когда я наконец-то остаюсь одна, и необходимость держать удар отпадает сама собой, эмоции захватывают меня. Не зная, куда себя деть, я выхожу на балкон и несколько минут стою, разглядывая потрясающую панораму на мегаполис, ощущая, как внутри все сильнее сжимается тугой комок горечи и сожаления, а слезы, которые я так долго сдерживала, тонкими ручейками бегут по щекам.

Все к лучшему, повторяю про себя. Кирилл ушел и оставил меня в покое. Наказание откладывается. Я могу выдохнуть. Глупо тратить время на пустые сожаления о том, что уже нельзя изменить. Пока Гордеева не будет, я смогу перегруппировать силы и продумать свою тактику поведения с ним, чтобы не выставить себя еще большей дурой в его глазах.

Я должна радоваться, что он ушел, разве нет? Но, если это действительно так, тогда почему где-то в глубине души я чувствую что-то похожее на разочарование?

8. Глава 8

Оставшись в одиночестве, первое время я не представляю, чем себя занять. Как на иголках сижу в кресле и гипнотизирую входную дверь, размышляя, что может взбрести в голову Гордееву в следующую минуту. Вдруг он вернется сейчас, просто чтобы проверить меня? Это, конечно, глупо, и он ни за что не станет этого делать просто потому, что у него наверняка масса дел, но мое воображение оказывается куда сильнее доводов рассудка. В конце концов, просидев без движения минут двадцать и убедившись, что Гордеев уехал, я отправляюсь изучать квартиру. Кирилл сказал, что я могу занять любую комнату — этим и займусь, чтобы не сходить с ума.