Второй из нападающих, несколько запоздав с реакцией, все-таки взмахнул битой, имитируя отбивание подачи.

Не знаю, как там у него насчет новомодного американского бейсбола, может, он и мог что-то изобразить в этой игре, но в плане использования биты в качестве ударного оружия в реальном поединке один на один он уж точно был полным профаном. Он не учел силу инерции, и в результате его дубина сочно шмякнула в бедро первого «быка», уже отключенного, но еще стоящего причудливым памятником собственной самонадеянности.

После удара все мышцы парализованного бугая расслабились, и он не столько даже упал, сколько мягко, как тесто, стек на землю, образовав бесформенную кучу между мной и вторым нападающим.

Поскольку теперь я был развернут спиной в другую сторону, я увидел женщину гораздо яснее. Ее глаза, темные, как глубокое море в непогоду, смотрели на меня с настороженностью.

Вот вам и благодарность за все содеянное, подумал я с огорчением. Похоже, мне так и не удалось растопить лед в наших отношениях.

Хорошо хоть, она не стояла больше в скрытой боевой стойке, и руки ее уже не обнимали собственные плечи. Значит, она полагала, что непосредственная опасность ей больше не грозила – по крайней мере, в данную минуту.

С недоумением, взирая на тушу своего подельника под ногами, оставшийся в одиночестве бандит растерянно выругался – грязно, витиевато, но довольно жалким тоном. Потом он вскинул на меня слезящиеся от ветра глазки-щелочки и заявил с неожиданной обидой:

– Ты же убил его! Ты зачем это сделал?

Это было настолько неожиданно, что я едва не расхохотался. И все же, сам не зная почему, счел своим долгом ответить:

– Он хотел убить меня. Да и ты тоже, между прочим.

– И убью! – повышая свой голос до той стадии праведного гнева, когда рвут на себе рубашку, возопил бандит.

– Прямо сейчас? – осведомился я.

– Прямо сейчас, гад! Кончу на месте!

За спиной я услышал тяжелые, но торопливые шаги. Кто-то бежал ко мне с тыла. Кто-то, обладающий очень внушительной комплекцией.

– Берегись! – снова выкрикнула женщина.

Что ж, по крайней мере, я не совсем ей безразличен.

Я резко присел на левой ноге.

Бита прогудела в воздухе, уходя в сторону и дробя в пыль дождевые капли.

Чуть приподнявшись, я простер меч над неподвижным телом и ударил снизу. Попал я туда, куда и метил – точно в пах.

Тихо ойкнув, бандит стал складываться пополам.

Я не стал дожидаться, когда он упадет, а резко развернулся на опорной ноге и, поднимаясь, ударил очередного и последнего своего противника куда-то в правый бок, открытый по причине того, что он сейчас замахивался на меня обеими руками.

Наверное, это было больно, но и только. Из строя этот рубящий удар его не вывел и в болевой шок, на что я втайне надеялся, не ввел. Но руки его заметно дрогнули и немного замедлили собственное ударное движение.

Инерция разгона несла его на меня. Я едва успел приподнять свой меч, как он уже наваливался на меня всей своей огромной тушей, затянутой в просторный кожаный плащ и оттого выглядевшей еще больше.

Я понял, что полагаться в этой ситуации на оружие, тем более такое условное, как у меня, уже нельзя. Резко оттолкнувшись опорной ногой, я сделал тазовую увертку, уводящую меня от неминуемого, казалось, лобового столкновения.

Оставляя за собой, как конверсионный след, полосу водяной пыли, бита ударила сверху в то место, где только что была моя голова. Пока она опускалась сбоку от меня, я быстро качнул центр тяжести вперед и нанес в открывшуюся нижнюю челюсть бандита удар локтем.

Его отбросило от меня. Бита отлетела в сторону, ударилась о кирпичную стену и с громким плеском утонула в луже. Сам бандит тяжело упал на бок, по инерции развернулся на спину и остался недвижим.