А может, все еще проще? Может быть, это просто проверка Самурая? Этакий психологический тест на слом? Но чего ради? И чья инициатива этой проверки – самого Македонского или…

«Фольксваген» неожиданно затормозил и съехал с дороги.

– Приехали? – спросил Самурай, спокойно глядя в слишком светлые, небольшие глаза первого номера.

Тот помолчал.

– Пока нет, – сказал наконец. – Ну, я вижу, ты не внял советам старшего товарища, да? Хорошо, дело твое. Следовало бы, конечно, тебя первым отправить, но уж ладно. Ты вот чего, Колька… ты со мной не иди. Останься в сторонке и погоди минут хотя бы десять. Чем черт не шутит – вдруг я все-таки ошибся! Ну а если нет… – Он хохотнул. – Тогда и сам решишь, что делать: последовать за ведущим или уйти в свободный полет.

И, не дав Самураю слова сказать, Македонский выскочил за машины, помахал рукой – и скрылся в чахлых зарослях сорного осинника.

Самурай был до того ошарашен, что не сразу двинулся с места. Откуда Македонский знает его имя? Оно ведь было известно только шеф-директору! Или правду говорят, будто нет ничего тайного, что не стало бы явным? В конце концов, поступив на работу в «Нимб ЛТД», Самурай ведь не делал всяких там пластических операций. А что волосы покрасил в черный цвет накануне предстоящей акции, так это обычное дело. Вообще-то он русый… Но у них с Македонским вполне мог найтись какой-нибудь общий знакомый, который помнил Самурая по его прошлой жизни – хотя бы по Афгану. Или по челночному бизнесу, к примеру, которым Самурай пытался заниматься, пока его не кинули в Турции – не турки даже, а свои, и он с ними разобрался так методично и талантливо, что ушел чистым, незапятнанным – и с чувством глубокого морального удовлетворения. Вдобавок увезя в простенькой, потертой сумке и свои несчастные пять тысяч баксов, которые у него хотели отнять, и трофей в виде чужих сорока пяти… Да, раньше он не больно-то заботился скрывать свое лицо, имя – он гордился собой! Вот и получил приветик из прошлого, надо полагать. Или все-таки… все-таки что-то есть в словах Македонского?..

Он не верил, не верил, а все-таки не стал догонять первого на машине – вытащил ключ из стояка, закрыл «вагончик» и пошел кружным путем к той полянке, на которой была назначена точка рандеву.

Пожалуй, он дал слишком уж большого кругаля, старательно уверяя себя, что плохо помнит дорогу. На самом деле яд, зароненный в душу напарником, уже начал действовать, как отравленное масло на ту бедную массажисточку. И прошло даже не десять минут, а все двадцать, прежде чем перед Самураем замаячила сквозь подлесок приметная береза с раздвоенным стволом. Перед ней лежала малая полянка. На полянке стоял «БМВ», уже знакомый Самураю: на этом самом «БМВ» их с напарником сегодня утром везли в Москву. Узнал он и того худощавого полуседого мужчину без особых, так сказать, примет, который был их главным инструктором. Кроме него, присутствовал еще один – чем-то схожий с первым, разве что ростом пониже. Его Самурай прежде не видел. Незнакомец стоял нагнувшись и застегивал «молнию» на черном клеенчатом мешке, который лежал на траве. Мешок был длинный – в рост человека. И когда мужчины с усилием подняли мешок, он как бы переломился, обрисовав очертания человеческого тела.

То, что было раньше первым ликвидатором России, а может, и всей Европы, по прозвищу Македонский, затолкали в багажник, захлопнули крышку. Мужчины закурили, поглядывая по сторонам.

Самурай стоял неподвижно. Наверное, ему следовало развернуться – и тем же кружным путем вернуться к автомобилю, однако чутье волка, внезапно оказавшегося в положении овцы, подсказывало, что надо стоять на месте. Вдруг зашуршали шаги, зашелестели ветки – и буквально в десяти метрах от Самурая прошел беловолосый парень, который был шофером этого самого «БМВ». Он нес рюкзачок Самурая и сумку Македонского.