И только произнося это, я вдруг поняла, насколько странно прозвучала моя просьба.

Якушин никогда не испытывал к Костику теплых чувств, а уж после того, как я сделала свой выбор не в Сашину пользу, и подавно. Но сейчас он совершенно спокойно и по-деловому сказал:

– Можем съездить. Я только сегодня из лагеря вернулся. Вожатил. Но завтра свободен и могу составить тебе компанию. Расскажу про детей. Это какой-то ужас!

– На машине? – с осторожной надеждой поинтересовалась я.

У Якушина была старая «Газель», на которой мы зимой доехали аж до Пскова.

– Можно. Но я на ней с весны не ездил.

– Было бы здорово, – поездка с ним на машине казалась куда соблазнительней электрички с Лехой. – Правда, я уже договорилась с одним парнем.

– С каким парнем? – Якушин удивился так, словно других парней, кроме него, не существовало в природе.

– Да не важно, просто парень один. И мама на него серьезно нависла, что он обязан со мной поехать.

– Ну так скажи, что все отменяется.

Саша заявил это с такой твердой уверенностью, что я почувствовала облегчение. Впервые за несколько этих путанных дней появилась хоть какая-то определенность.

Мы договорились, что встретимся в девять возле его дома, и попрощались.

Лехин номер я взяла у мамы, чем, конечно, несколько ее озадачила. Написала ему: «Приходить не нужно. Я нашла, с кем поехать. Еще раз извини. Тоня».

Якушин жил в соседнем дворе, поэтому без пяти минут девять я не спеша выползла из дома. Перед самым выходом папа поцеловал меня в щеку и шепнув «много не пей», сунул в руку синюю двухтысячную бумажку. А мама, выскочившая из ванны с полотенцем на голове, поинтересовалась: «И через сколько тебя ждать?» Я ответила, что сама не знаю, но обязательно позвоню. Она со вздохом покачала головой и попросила передать привет Алексею. О том, что я еду не с ним, а с Якушиным, рассказать я не успела, а объяснять сейчас было некогда.

На улице стояла страшная духота, которая по ночам не спадала. От сухости и пыли листва на деревьях во дворе потускла и приобрела сероватый оттенок. Люди с измученными, невыспавшимися лицами тащились в сторону метро, на работу. За ними тянулся шлейф обильного утреннего парфюма, делового напряжения и обрывки телефонных разговоров.

Я смотрела на женщин в чересчур тесной для такой погоды одежде и радовалась, что на мне майка и шорты, а на ногах у меня удобные, видавшие виды кеды.

Впереди ждала приятная загородная поездка и встреча с Амелиным. Я представляла, как он удивится и обрадуется, и всю дорогу шла, глупо улыбаясь на ходу.

Якушин сидел в салоне «Газели» с распахнутой дверью и, кажется, звонил мне, потому что тут же спрыгнул вниз и сунул телефон в карман.

– У нас проблема. Машина не заводится. Нужно в сервис отгонять.

– Понятно.

– Поедем на своих двоих. – Он достал с соседнего сиденья почти пустой рюкзак. – Как ты и хотела.

Расстроилась я ощутимо, но виду не подала.

Он еще немного повозился, закрыл машину, и мы уже двинулись в сторону метро, когда у меня зазвонил телефон. Номер высветился незнакомый, но голос определенно был Лехин:

– Я вообще не понял! Что за кидалово? Я жду в метро. Ты где?

– Я же написала, что мне уже не нужно, со мной друг поедет.

– Друг? Нормально? Номер телефона твоя мама взяла у меня, сфотографировала меня, клясться заставила тоже меня, а поедет какой-то там, нафиг непонятный друг? А потом с кого опять спрос? Естественно, с Криворотова. Нет уж. Давай быстро подваливай сюда.

– Не переживай. Я сейчас позвоню маме и скажу, чтобы она сняла с тебя эту клятву.

С мамой стоило поговорить сразу, но я и думать про Леху забыла.