– Ерунда, – выталкиваю миролюбие и протягиваю лапу, которую он пожимает на столько крепко, что из-под светлой рубашки на уровне плеча проступает кровавое пятно. – Огнестрел? – кивком указываю на его руку, и он отрицательно мотает головой:

– Ножевое. Пройдём в дом.

Хоромы у него что надо. По всем пунктам. Не просто роскошный бездушный ремонт, там уют, там семейные фотографии по стенам, детский велик, изрядно потасканный, прямо у входной двери, но кое-что, всё же, смущает: всяких бабских финтифлюх не наблюдается, если не брать в расчёт туфли на шпильках, одна из которых лежит на коврике у двери, а вторая – у дверей в гостиную, метрах эдак в четырёх. В столовой, мимо которой мы проходим, виднеется накрытый стол с неубранной посудой и остатками еды, а от аромата женских духов, которым пропитался воздух, неслабо так ведёт.

Пока одупляю, с какого такого перепуга перед глазами формируется эмиссионное облако туманности Ориона, до того плотное и разряженное, что дыхалку скручивает, водворяемся вслед за хозяином в гостиную, с открытыми настежь окнами.

Вдыхаю поглубже и вместе с кислородом пробивает осознание – это её духи. Её запах. И в тот момент я натурально, блядь, начинаю задыхаться, с трудом сдерживая порыв вернуться в столовую, лечь на пол и сдохнуть там счастливым человеком в рассвете сил от разрыва обленившейся сердечной мышцы, отвыкшей от капитальных нагрузок.

– Как я сказал, дело деликатное, – Дмитрий плотно закрывает за нами двери, лишая меня последней радости.

Как же, сука, давно, я не ощущал её аромат! Как будто эти духи были выпущены на столько ограниченной серией, что достались только ей. Уникальные, как она сама.

– Павел, – окликает уже Эмир, зов Солнцева я попросту проигнорил. Нет, я слышал что-то краем уха, но предпочёл и дальше утопать в бреду своего подсознания.

Машинально сажусь и вопросительно смотрю на хозяина дома, расположившегося в кресле рядом. И вижу во встречном взгляде недоверие.

– Итак, дело в девушке, – начинаю первым, делая выводы из увиденного и возвращая его расположение. – Ты вдовец, воспитываешь сына, к браку не стремишься, но появляется она. И всё идёт как по маслу, но тут это нелепое покушение.

– Нелепое? – приподнимает брови Солнцев.

– Ты же сидишь напротив, – пожимаю плечами, откидываясь на спинку дивана в разнузданной позе. – И дышишь.

– Если рассматривать с этой стороны, пожалуй, соглашусь, – кивает так медленно, что у меня гениталии поджимаются в нехорошем предчувствии. – Но вот что произошло на самом деле…

После его короткого рассказа я бросаю взгляд на Эмира и вижу в его глазах тот же будоражащий кровь огонь, что нещадно опаляет меня, но не могу просто сорваться с места и пробежаться долбанным ураганом по всем комнатам, выискивая её. Во-первых, не факт, что его отчаянная девка – моя. Он даже имени не назвал. Во-вторых, если я спалюсь, он ни за что не доверит мне дело, а я пиздец как хочу разобраться.

Сгребаю остатки самообладания, абстрагируюсь от собственных ассоциаций и, наконец-то, начинаю осмысленно работать.

– Есть догадки?

– Только одна, – ухмыляется невесело и медлит, прежде чем продолжить: – По бизнесу никаких заморочек. Сеть бассейнов, проблемы были, но только в самом начале. Все недовольные довольно быстро либо перестали выражать эмоции в принципе, либо смирились с раскладом. Никакой незаконной деятельности, выручка чиста, как слеза младенца. Пятнадцать лет тишины. И да, я овдовел десять лет назад, а сыну двенадцать. Сейчас он с бабушкой, моей матерью, и пробудет у неё до выяснения обстоятельств.

– Что с ней не так? – задаю следующий вопрос. – Помимо случившегося.